№34 (86) от 4 октября 2023 г.
В прошлую среду в редакцию ОС позвонил вице-спикер Орловского облсовета, председатель Попечительского совета по возрождению Дворянского гнезда Михаил Вдовин. Позвонил, чтобы сказать, что газета из номера в номер публикует необъективные материалы о ходе благоустройства Дворянки. На этот раз поводом для упреков в необъективности стал репортаж (или отчет – кому как нравится) нашего корреспондента с заседания профильного комитета Орловского горсовета, на котором это самое благоустройство и обсуждалось. Депутаты, побывав на Дворянке, обнаружили, что из проекта вдруг исчезли мост через овраг Несмертельного Голована, а также лодочная пристань на Орлике, что маломобильные граждане не смогут попасть из верхней части Дворянки в нижнюю и наоборот, поскольку пандусы для спуска-подъема здесь не предусмотрены, и что в месте массового пребывания граждан (а на Дворянке по традиции всегда гуляло и, надеемся, будет гулять много горожан) не будет общественного туалета. А еще на комитете шла речь о том, что сточные ливневые воды текут в реку, засоряя ее, и что с этим надо что-то делать.
Михаил Вдовин, который как председатель Попечительского совета курирует проект благоустройства Дворянского гнезда счел эту информацию необъективной: дескать, мы не поинтересовались мнением другой стороны и вообще на Дворянке не были и ничего сами не видели. И пригласил сходить с ним на экскурсию. И написать объективный материал. Мы, конечно же согласились, и 28 сентября в 10 часов утра я стояла у входа в ландшафтный парк, а точнее, на стройплощадку, вместе с коллегами-журналистами из нескольких орловских изданий. Минута в минуту появился Вдовин и предложил провести экскурсию в таком формате: сначала он расскажет о том, почему и как благоустраивают Дворянку, потом мы на все посмотрим сами, а потом зададим вопросы, если они у кого-то возникнут. Мы, разумеется, согласились.
Татьяна Филева, главный редактор
Поэтому – исключительно объективности ради – свой репортаж я начну с практически дословного воспроизведения выступления Михаила Вдовина, который в самом начале встречи попытался представить свой, разумеется, исключительно объективный взгляд на все (или почти на все) вопросы, волнующие общественность.
Монолог председателя
Начал Вдовин с самого болезненного (далее – цитируем):
– Откуда появилась главная доминанта – это ротонда и балюстрада. Хочу расстроить тех людей, которые утверждают, что уничтожили архитектурный памятник. Ротонда появилась в тысяча девятьсот, по-моему, семьдесят третьем году (на самом деле – в 1967-м. – Прим. ред.). Это современная ротонда.
Теперь первое, первый вопрос: нужно ли было Дворянку благоустраивать или не нужно? И почему именно Дворянку стали благоустраивать? У меня есть акт: в 2021 году прошло голосование (за благоустройство общественных территорий. – Прим. ред.). За Дворянку проголосовало 11 тысяч жителей. Это более 50% от всех проектов. То есть жители сказали – нужно. Следующий вопрос – как обустраивать Дворянку? Каким образом? Попечительским советом была разработана концепция реконструкции сквера «Дворянское гнездо». Концепция – это некое теоретическое обоснование – что мы должны увидеть. Попечительский совет настоятельно рекомендовал проектировщикам проектировать литературный сквер. И проектировщики воплощали эту концепцию. Проект разработан строго в соответствии с нашей концепцией.
Следующий вопрос: можно ли было оставить ротонду и балюстраду? Ответ – можно, но угробив огромное количество денег на реконструкцию. Есть акт заключения в проектной документации, который гласит, что балюстрада и ротонда ограниченно работоспособны. Фактически балюстрада была сделана из шлакоблоков, и попытка реставрации и ремонта натыкалась на то, что все рассыпалось. Ротонда стояла на основании частью песчаном, частью грунтовом, и, по заявлению проектировщиков и строителей, через четыре-пять лет она бы поползла вообще. Было безвыходное положение. Поэтому было принято решение…
Следующий момент – сроки проведения работ. По моему мнению, сроки работ были определены неправильно. Они, мягко выражаясь, к сентябрю были привязаны. А почему к сентябрю, вы догадываетесь. Потому что этот объем работы и сложность объекта подразумевают достаточно длительные сроки. По моему мнению, сроки работ должны были быть определены до 1 ноября. А они определены были до 1 сентября. Подрядчик почему-то с этим согласился. Но это его проблемы. Дальше. Этот объект – Дворянское гнездо – по благоустройству, по видам работ – самый сложный объект на территории города Орла. Его нельзя сравнить с Парком Победы, где ровная территория, его нельзя сравнить с городским садом, с Детским парком – там все ровно, заехали, разровняли, положили основание, положили плитку, уехали. Здесь сейчас люди стоят по колено в воде и укладывают габионы, чтобы сделать дорожку. Проектное решение сложнейшее вырабатывалось, были споры большие, почему и задержка была. Проектировщики говорили – так, а строители говорили – мы это выполнить не можем. Путем консенсуса мы находили решение. Сложнейший объект благоустройства! Поэтому, когда говорят, что надо было побыстрей делать – нет, нельзя было побыстрей! Хотя к подрядчику есть вопросы по количеству людей, работающих на объекте. Все подрядчики пытаются сэкономить.
Дальше. Спор по поводу публикации на первой странице – «Недоступная Дворянка» (речь идет о той самой публикации «ОС-плюс» «Дворянская традиция: недоступный сквер» в прошлом номере нашего издания. – Прим. ред.). Я считаю, спор некорректный. (Мы, честно говоря, не знали, что кто-то спорил именно о нашей публикации. Повторим, разговор о том, что маломобильные группы граждан будут лишены возможности попасть в нижнюю часть Дворянки из ее верхней части из-за отсутствия пандусов, шел на заседании профильного комитета горсовета. – Прим. ред.) Я объясняю: доступ маломобильных групп населения осуществляется на два объекта. Объект разделен на две части: первая – верхняя часть, и вторая – нижняя часть. Нижняя часть в соответствии с концепцией будет использоваться в последующем – ведь парк должен жить, а парк будет жить тогда, когда здесь будут проводиться мероприятия, когда придут сюда люди – так вот, нижняя часть подразумевает организацию так называемых фольклорных праздников. Если вы сейчас попытаетесь организовать хороший фольклорный праздник на территории города Орла, вы не найдете места для него. Городской парк – стесненный, детский парк – это совершенно другая концепция, парк Ботаника – природный парк. В парке Победы? Нет. Вот это место (нижняя часть Дворянки. – Прим. ред.) будет использовано под фольклорные праздники. Верхняя часть – более литературная часть. Так вот, маломобильные группы населения имеют доступ и в верхнюю часть, и в нижнюю часть. По нижней части доступ осуществляется из двух мест – со стороны парка Победы и со стороны «Труда» (спорткомплекса «Трудовые резервы», о чем, собственно, и написала в прошлом номере ОС-плюс. – Прим. ред.).
Михаил Вдовин также объяснил, почему невозможно обустроить пандусы для спуска из верхней части сквера в нижнюю и подъема из нижней в верхнюю. В частности, он привел пример из собственного опыта, сообщив, что пытался вывезти в инвалидной коляске свою маму из городского парка по пандусу.
– Мы вдвоем это не могли сделать, потому что угол пандуса не помню сколько градусов, и коляска едет назад. Здесь (на Дворянке. – Прим. ред.) невозможно с технической точки зрения из-за угла наклона и крутизны (спуска-подъема. – Прим. ред.) сделать наклонный пандус. Это невозможно! Какое проектное решение возможно? Поставить вертикальный лифт стоимостью миллионов сто! Но вопрос – а зачем? Если маломобильные группы населения с этой стороны и с этой стороны заезжают? Если кто-то из моих коллег-депутатов профинансирует проект вертикального лифта стоимостью 50-100 миллионов, конечно, это имеет место быть – проектировщики запроектируют и это сделают. Но вопрос…
Далее, почему исчезли из проекта мост и пристань? Объясняю. Да, действительно, на стадии обсуждения проекта проектировщики предлагали мост (через овраг между верхней частью Дворянки и парком Победы. – Прим. ред.). Это действительно хороший объект. И пристань – хороший проект. Но когда мы посчитали наши финансы, то оказалось, что большая часть финансов, практически 80%, уйдет на мост, который имеет признаки объекта капитального строительства. Он не входит в концепцию благоустройства. Там совершенно другие экспертизы, проектировка, изыскания и так далее. Попечительский совет сказал: как можно построить мост при разрушившейся балюстраде? Как можно построить мост при заросших склонах? И сказать, что мы деньги потратили, а мост построили? Я к Андрею Евгеньевичу обратился и сказал: «Андрей Евгеньевич, возможно ли дополнительное финансирование проекта для строительства моста и пристани?» Он сказал: «Нет, невозможно. Потому что деньги выделены фиксированно, 120 миллионов. Поэтому убедительная просьба в рамках 120 миллионов вы, пожалуйста, определяйтесь. Пусть общественность определяется». И общественность определилась. Первое – балюстрада. Второе – ротонда. Третье – деревянная беседка на склоне. Четвертое – две лестницы хорошие, капитальные, облицованные гранитом. Мы настаивали на граните, чтоб они не рассыпались, как другие лестницы у нас рассыпаются. Это доминантная часть. И нижняя часть – доминантная часть. Вот на этих доминантах и работали проектировщики в соответствии с нашими рекомендациями. В принципе все, – завершил Михаил Вдовин теоретическую часть и предложил журналистам пройти посмотреть, что сделано и сказать, хорошо это или плохо. А заодно раздал некоторые справочные материалы, о которых – чуть позже.
Дворянка сверху донизу
Сразу оговоримся, понять, что хорошо, а что плохо на Дворянке, сейчас вряд ли возможно – работы далеки от завершения. Но смотреть, что сделано, мы все равно пошли. Начали с беседки и балюстрады.
Коллега из «ОрелТаймс» спросил у представителя проектной организации, есть ли уверенность, что склон, на котором и расположены эти два объекта, не поползет вниз, поскольку деревья здесь спилили.
– Да, есть уверенность. Есть геология, были сделаны изыскания, – продемонстрировал эту самую уверенность приятный молодой человек. – Соответственно, все мероприятия, которые были здесь проведены вдоль склона, выполнены таким образом, что никаким воздействиям он не подвержен. Соответственно, вода, которая собирается, она отведена, чтобы не уходила на склоны.
Тем временем Вдовин подвел журналистов к балюстраде.
– Посмотрите, что было и что стало! Высокопрочный бетон марки 600. Он в последнее время применяется на всех объектах, это одна из самых современных технологий. Она еще шпаклюется, это не финишный вариант, она шпаклюется и красится. Вопрос, сколько краска продержится. Ну, три-четыре года, ну будем подкрашивать. Но уже не будет отслоения штукатурки, как раньше. На капитальном фундаменте стоит, ну вы сами понимаете, – заключил Вдовин. – Пойдемте дальше.
И мы пошли смотреть ступени ротонды.
– Это гранит цельный, – пояснил Михаил Вдовин. – Это не гранитная крошка, это цельный гранит. Достаточно дорогое удовольствие. Но мы пошли на это, чтобы это было на века.
Далее председатель Попечительского совета рассказал, что колонны ротонды отливались прямо на месте, а проектировщики добавили, что они в точности повторяют колонны уничтоженной ротонды советских времен.
– Посмотрите, как было раньше, – мы все это штукатурили, подмазывали, – и как сейчас. Это все сделано на века! – повторил Михаил Вдовин. – Ну по крайней мере лет на 50, наверное, хватит. Сваи забурены до скалы. Плюс залиты бетоном. Пойдемте дальше, – позвал Вдовин и не преминул съязвить по поводу пандусов:
– Вот сейчас посмотрим, как «Орловская среда» коляску повезет вниз туда.
Заметим, что «Орловская среда-плюс» в своем репортаже с заседания комитета горсовета цитировала выступление представителя компании-разработчика проекта – «Горпроект» – Валерия Шевлякова, который, отвечая на вопрос о пандусах, ни словом не обмолвился о крутизне склона, а объяснял невозможность их установки совсем другими причинами. Процитируем еще раз – для объективности.
«Мы воссоздавали парк в том виде, в каком он был изначально! Доступ маломобильных групп осуществляется со стороны парка Победы и со стороны «Трудовых резервов». Другие технические решения в данном парке реализовать невозможно из-за того, что это объект культурного наследия – «ландшафтный сквер», имеющий свою видовую особенность и историческую связь с другими территориями!» – гордо отметил Шевляков» (конец цитаты).
И тем не менее корреспондент ОС – разумеется, полный дилетант в благоустройстве ландшафтных скверов, попыталась выяснить у проектировщиков, так ли уж невозможно уложить пандусы, скажем, на второй лестнице, которая проходит по чуть более пологому склону, чем та, на которой уже оборудовали гранитные ступени. Нельзя ли, к примеру, насыпать грунт, чтобы снизить угол наклона? Категорически нельзя, – ответили проектировщики.
Впрочем, примечательный диалог состоялся чуть позже. А пока вся журналистская рать во главе с Михаилом Вдовиным двинулась вниз по склону. Пока шли, Вдовин показал на нижнюю часть парка, точнее, на площадку у реки, где практически не осталось растительности, зато появились плиточные и асфальтовые дорожки, обрамляющие земляные треугольники – очевидно, в будущем здесь засеют газоны (хотя не факт). Как пояснил Вдовин, – это та самая площадка для проведения фольклорных праздников.
– Вот посмотрите, что здесь происходит, – добросовестно выполнял роль гида Михаил Вдовин. – Здесь, помните, лежали наши граждане в бурьяне и загорали?
– Да, теперь не позагораешь, – констатировал кто-то из коллег.
– Тут у нас по объемам работ все готово, – продолжил экскурсию Вдовин, – останется вот эта дорога. Внизу (у реки, прямо под обрывом. – Прим. ред.) идут очень сложные работы по устройству дорожки. А вон там сцена будет для проведения фольклорных праздников. Ну согласитесь, неплохо, совсем неплохо по сравнению с тем, что было.
Эх, Михаил Васильевич, и хотелось бы согласиться, да вот в душу закрался червячок сомнения: ну сколько раз в году будут проводить те самые праздники? И стоило ли ради них превращать зеленую «нижнюю» Дворянку в голый плац, каких за годы губернаторства Клычкова в результате подобного благоустройства в городе уже пруд пруди? А мест, где можно на зеленой травке у тихой речки посидеть, – раз-два и обчелся… Впрочем, это, как говорит Вдовин, необъективно.
Что можно, а что нельзя?
Тем временем наш чичероне повел всю процессию к лестнице, где продемонстрировал облицовочный гранит, уложенный на ступени.
А далее Вдовин, указав на склон, сообщил очень важную вещь:
– Уважаемые коллеги, вот здесь очень сложные геологические решения. Проектировщики настаивали, чтобы здесь был насыпан песок, чтобы почти выровнять этот склон (Запомним эти слова. – Прим. ред.). А подрядчики и заказчик говорили следующее: если мы насыплем три метра песка утрамбованного, все равно уплывем. Мы решали эту проблему где-то два месяца. Нашли техническое решение, оставили примерно так, как раньше было.
Пока вице-спикер вел журналистов к реке, корреспондент ОС несколько задержалась у второй лестницы и спросила у представителей проектной организации, нельзя ли все-таки здесь обустроить пандус.
– Уклон, по которому можно организовать спуск для маломобильных, нормируется. Здесь уклон в разы выше, и ни срезать, ни насыпать. Здесь ландшафтный сквер, мы должны максимально к рельефу его оставить, – прозвучал вполне разумный ответ, но вот беда – за пять минут до того Вдовин говорил о предложении проектировщиков выровнять склон, насыпав песка. Спрашивается, где же объективность? В смысле – кому верить? Дальше вышло еще интереснее.
– Доступ маломобильным группам обеспечен с трех сторон, – продолжил мой собеседник.
– Да, но только какой круг придется делать, – возразила я. Собеседник начал терять терпение и чуть повысил голос:
– СНИПом четко прописано, что, если обеспечить невозможно, то маломобильным группам предусмотрен иной способ доступа. Всё! Это предусмотрено нормами. А устроить здесь какой-то механический, это невозможно, потому что это исторический ландшафтный сквер.
– То есть деревья в ландшафтном сквере можно рубить? –уточнила я. – А землю насыпать нельзя?
Ответ сразил наповал:
– Если вы возьмете исторические фотографии, вы здесь деревьев не увидите.
Тут уже терпение покинуло меня.
– Если вы возьмете исторические фотографии, то там стояла старая ротонда, а вы ее снесли!
– Она вообще не относится к предмету охраны.
– Относится! Сквер – это одно целое, со всем, что в нем находится. (Разумеется, это мое опять же субъективное мнение, хотя вроде бы и закон об этом есть).
Дальше в спор вступила коллега моего собеседника – не менее приятная, чем он, молодая дама, заявив, что некие петербургские эксперты определили, что ротонда не относится к культурно-историческим памятникам. Мне начали более чем прозрачно намекать, что я не обладаю нужными компетенциями, с чем я, собственно, и не спорила:
– Я не обладаю, я хочу понять, почему в ландшафтном сквере одно можно, а другое нельзя. Причем можно то, что нужно вам, а что нужно гражданам – нельзя.
– На исторических фотографиях и плитки нет, – напомнила я своим оппонентам.
– Правильно говорите, – согласился собеседник, и мы уже почти пришли к примирению, но тут к нашему диалогу присоединилась его коллега, сделавшая поистине потрясающее заявление:
– Ну мы ж должны обеспечить доступ маломобильным.
Я оторопела. То есть, плиточные дорожки на некогда зеленом берегу реки – это обеспечение доступа маломобильных групп граждан?
Тем временем оппоненты пошли в атаку:
– А как, по-вашему, надо было сделать?
– Надо было сделать так, чтобы люди с верхней части могли попасть в нижнюю.
– Скажите, как? – требовали проектировщики.
Я пыталась объяснить, что это не моя задача – думать и объяснять, как. Моя задача – информировать граждан, поскольку я журналист, а не архитектор и не проектировщик. И тут мне заявили:
– Правильно. Мы проектируем, вы – освещаете.
– Мы освещаем, – согласилась я. – Только вам не нравится, как.
– Нам все нравится, – примирительно заявил представитель проектировщика и вновь терпеливо, как маленькому ребенку, начал мне объяснять, что на каждое их действие есть нормы и требования, которые им приходится соблюдать.
– Ну вот смотрите, – не отставала я. – Вы говорите, что беседка (ротонда) была чуть ли не в аварийном состоянии. Никто из общественности не присутствовал при ее обследовании. Никто не знает, что там было на самом деле.
– У нас есть фотографии, – занервничал проектировщик, – у нас каждого элемента есть фотографии. Расчет на каждый элемент.
– Вы показали их широкой публике?
– Я каждый объект должен показывать?
– Нет, не каждый. Но это – значимый объект.
– Кстати, показывали, – вспомнил представитель проектной организации. – Это было 23 ноября 2021 года, когда утверждалась концепция, публично, на сайте вывешивалось…
– Насколько я помню, когда утверждалась концепция, говорили, что ротонду будут сохранять.
– Нет, она воссоздавалась. Изначально она была аварийная (запомним это утверждение! – Прим. ред.). Изначально!
Дальше разразился спор в стиле «верю – не верю».
Я пыталась добиться информации, кто признал ротонду аварийной, мне говорили – есть акт обследования, и вообще – мы говорим аварийная, значит, аварийная. Надо верить на слово. Я на слово верить не хотела. В общем, ни к чему не пришли. Если бы я тогда знала, что написано в бумагах, которые господин Вдовин раздал журналистам, думаю, аргументы бы у меня нашлись. Но бумаги я прочитала позже. А пока представитель проектировщика велел мне:
– Вот вы вышли на объект – смотрите и освещайте.
Наверное, перепутал ОС с каким-нибудь Первым областным…
Необъективная правда
Между тем Михаил Вдовин, до которого мы все же опять-таки добрались, продолжал свой рассказ о сложности объекта. Речь шла о дорожке вдоль берега реки, но, честно признаться, слушала я плохо. Больше смотрела на тот самый берег, развороченный бульдозерами, с грудами песка и земли у самой воды.
Впрочем, здесь обещают сделать плиточную дорожку, хотя это неточно. И точно не скоро. Возможно, она будет из гранитного отсева. А может быть, и нет. В общем, как признался Вдовин, этот объект его тревожит. Меня же продолжал тревожить вопрос о ротонде. Хотя, казалось бы, что уж там – сломанного не воротишь. Но журналистское упрямство взяло верх. И когда экскурсия походила к концу, и Вдовин напомнил, что проекта благоустройства Дворянки не было бы, если бы не губернатор, который единолично принял решение выделить деньги, учитывая, разумеется 15-летнее «стучание в дверь» попечительского совета, – словом, когда церемония была соблюдена, я опять задала вопрос про ротонду.
– Есть ли данные, сколько стоила бы реставрация старой и, как вы говорите, аварийной ротонды, и во сколько обойдется строительство новой? – спросила я у представителей проектной организации.
– Если у нас есть заключение об аварийности, – начала приятная дама-проектировщица, то это значит, что мы должны делать новую (ротонду. – Прим. ред.).
– Да, вот оно, есть, – пришел ей на помощь Михаил Вдовин.
– Где заключение, можно посмотреть? – настаивала я. – Хотелось бы посмотреть, кто его подписывал.
Вдовин искал нужную бумагу. Пока искал, мы опять заспорили, что должно и что не должно являться предметом охраны на территории объекта культурного наследия. Спор ни к чему не привел – каждый остался при своем мнении: Вдовин и проектировщики – при объективном, я, как обычно, при субъективном. Наконец, Михаил Васильевич нашел документ, однако это было вовсе не заключение об аварийности, а некий отчет о комплексных научных исследованиях из проектно-сметной документации. Такой же оказался и у журналистов – копии нам в начале встречи раздал сам Вдовин. Отчет мы стали читать вместе, вслух. Потом я прочитала его еще несколько раз в редакции. И убедилась, что была права: верить на слово нельзя никому. В этом документе об аварийности ротонды нет ни слова. Как говорится в отчете, состояние и ротонды, и балюстрады «можно оценить как ограниченно-работоспособное». Что это значит? А вот что.
В соответствии с Правилами обследования несущих строительных конструкций зданий и сооружений (приняты и рекомендованы к применению в качестве нормативного документа в Системе нормативных документов в строительстве постановлением Госстроя России от 21 августа 2003 г. N 153), «ограниченно работоспособное состояние – категория технического состояния конструкций, при которой имеются дефекты и повреждения, приведшие к некоторому снижению несущей способности, но отсутствует опасность внезапного разрушения и функционирование конструкции возможно при контроле ее состояния, продолжительности и условий эксплуатации».
Далее в тех же правилах говорится, что «при ограниченно работоспособном состоянии конструкций необходимы контроль за их состоянием, выполнение защитных мероприятий, осуществление контроля за параметрами процесса эксплуатации (например, ограничение нагрузок, защиты конструкций от коррозии, восстановление или усиление конструкций). Если ограниченно работоспособные конструкции остаются неусиленными, то требуются обязательные повторные обследования, сроки которых устанавливаются на основании проведенного обследования».
То есть, как я исключительно субъективно понимаю, ротонду надо было или усилить – например, тот же фундамент, или восстановить определенные конструкции и периодически контролировать ее состояние. Впрочем, как я опять же субъективно полагаю, проектировщик в беседе со мной назвал восстановлением полный снос старой ротонды и возведение на ее месте новодела. Хотя тот же Вдовин, напомню, говорил, что сохранить ее было можно, но, дескать, очень дорого. Кстати, на мой вопрос, в какую сумму обошлось бы сохранение старой ротонды, и сколько стоит новая, мне так никто и не ответил. Между тем, как следует из сметной документации проекта, работы по установке новой ротонды обошлись в шесть миллионов рублей (с НДС). Что касается стоимости ее изготовления в мастерской лепнины Владимира Листопадова, то она остается неизвестной.
Поэтому «Орловская среда-плюс» в рамках данной публикации официально обращается с запросом информации к председателю Попечительского совета по возрождению Дворянского гнезда М.В. Вдовину. На основании статей 38 и 39 Закона РФ «О средствах массовой информации» в целях объективного освещения процесса благоустройства ландшафтного сквера «Дворянское гнездо» просим предоставить редакции газеты «Орловская среда-плюс» следующие сведения:
- Копию акта обследования ротонды и балюстрады, расположенных на территории объекта культурного наследия ландшафтный сквер «Дворянское гнездо», с подписями должностных лиц, проводивших обследование.
- Фотоснимки указанных объектов, сделанные во время обследования и подтверждающие оценку их состояния как ограниченно работоспособного, имеющиеся в распоряжении проектной организации – ЗАО «Горпроект».
- Копию заключения специалистов, проводивших обследование ротонды и балюстрады, о необходимости сноса ротонды и возведения нового сооружения взамен снесенного, с подписями должностных лиц, выдавших данное заключение.
- Сведения о стоимости изготовления и возведения новой ротонды и балюстрады (элементов балюстрады).
- Расчеты стоимости выполнения защитных мероприятий, осуществления контроля за состоянием конструкций и параметрами процесса эксплуатации ротонды 1967 года постройки, состояние которой было определено как ограниченно работоспособное, снесенной при осуществлении благоустройства ландшафтного сквера «Дворянское гнездо».
- Сравнительное финансовое обоснование необходимости сноса ротонды 1967 года постройки и возведения на ее месте новой архитектурной формы.
- Сведения, обосновывающие невозможность установки общественного туалета на территории ландшафтного сквера «Дворянское гнездо».
О последнем пункте стоит сказать особо. Как и сообщил наш корреспондент в «необъективном», по мнению Михаила Вдовина, материале, общественного туалета на территории благоустроенной Дворянки не будет. Об этом, отвечая на вопрос нашего коллеги из «Орловской правды», сообщил все тот же приятный молодой человек из проектной организации. Впрочем, он же пояснил, что туалет будет запроектирован на территории дома Лизы Калитиной, которая тоже входит в «Дворянское гнездо» и тоже должна быть благоустроена. Правда, когда этот проект будет реализован, никому неизвестно – им занимается частный инвестор, а своя рука, как говорится, владыка. На повторный вопрос, почему все же нельзя оборудовать санузел на территории самой Дворянки, например, в нижней части, представитель проектировщика уклончиво ответил: «Ну не получается». Михаил Вдовин, в свою очередь, предположил, что во время проведения фольклорных праздников можно будет устанавливать биотуалеты. В остальное время, видимо, гражданам придется пользоваться кустами, хотя и их здесь почти не осталось.
Словом, к концу экскурсии я убедилась: ровно все, о чем написал в прошлом номере журналист ОС Сергей Миляхин, и о чем говорили депутаты городского и областного совета на заседании профильного комитета, правда. Ни пандусов, ни пристани, ни моста, ни туалетов после благоустройства на Дворянке не будет. И это объективная реальность. Хотя и смотрела я на нее своим субъективным взглядом.
P.S. Что касается ливневой канализации, текущей в реку, и отсутствия очистных сооружений, то это – отдельная тема, и о ней во время нашей прогулки речь почти не шла. Но мы обязательно к ней вернемся.
