№26 (123) от 24 июля 2024 г.
«На благоустройство сквера Гуртьева планируется потратить 71 миллион рублей».
(Из газет)
«Я не понимаю, как ваши сотрудники могут принимать объемы, не имея документации? Возникают вопросы, как приняли, если в документах такая цифра – 963 километра кабеля?.. Как такие документы подписывали? И самое главное, как контролировать, если не указана ни марка кабеля, ничего?.. Подрядчик может обещать, что угодно. Например, что выполнит все к 5 августа. Но какое будет качество?.. Это же электрика! Будут люди по скверу гулять. Не дай Бог, где утечка блуждающих токов. Мужчина, который вылез из ржавой «Волги», представил нам не проект, а эскизную схему установки опор освещения.
(Из выступления на выездном заседании комитета по строительству городского совета депутата В. Гефеля).
Раз пошли на дело мэр и губернатор. Дело в сквере Гуртьева было.
– К пятому успеете? – спросил губернатор, остановившись возле здания с мемориальной доской «Здесь в 1918 году располагалось местное управление ВЧК-ОГПУ».
Мэр понял без пояснений.
– Да хоть к завтрему, – сияя улыбкой и лысиной, пообещал он. – Нам только таблички «Прохода нет» убрать – и можно идти.
– Не иронизируйте, – не принял шутовского тона губернатор. – Учтите, сквер не простой, а монументально-мемориальный.
– Учтем, – пообещал мэр. – Только что понимать под «сдачей в эксплуатацию»? Это же не мост, который надо еще построить, прежде чем по нему ходить. Вот, например, Дворянку до сих пор не сдали, а народ ходит.
– На Дворянке не было столько переделок, – напомнил губернатор, – а здесь вы ухитрились все старые дорожки вскирковать, проложить новые, гранит раскурочить, а газоны засыпать грунтом. Чью бабушку ушибло?
Мэр провел рукой по лысине.
– Мы раскопали в архиве фото сквера 50-х годов с круглой клумбой… Вот мы и решили вернуться к первоначальному историческому облику. Пришлось убрать кое-какие лишние конструктивные элементы и спилить пару деревьев, но как иначе набрать работ на 70 миллионов?
– Наверно, за четверть тысячелетия своего существования сквер имел множество исторических обликов? – возразил губернатор.
– Совершенно верно, – с готовностью подхватил мэр. – Сначала здесь проходил большак на Болхов. После принятия регулярного плана города здесь образовалась Соборная площадь, на которой проводились богослужения. В конце 18 века граф Каменский построил здесь театр, и площадь стала Театральной или Каменского. По убиению любвеобильного графа крепостными театр разрушили, а на его месте в 1842 году воздвигли кадетский корпус – так площадь стала Кадетской. Здесь проводились построения войск расквартированного в городе Черниговского драгунского полка. Все цари, начиная с Александра Первого, побывали здесь. После революции Парадную площадь переименовали в площадь Третьего Интернационала, а в 1948 году – в сквер Гуртьева, сюда в 1976-м перенесли памятник генералу Л.Н. Гуртьеву, стоявший до этого в сквере Бунина перед библиотекой им. Крупской, переименованной позднее в библиотеку им. Бунина. Так что место это историческое.
– Вы забыли упомянуть, – сказал губернатор, – что в 1965 году в сквере заложили аллею Великой Отечественной войны из 32 лип, высаженную Героями Советского союза. Кстати, куда делись металлические таблички с их именами, установленные напротив каждого дерева?
– Вместо них мы установили мраморную стелу с их фамилиями, – вывернулся мэр.
– Но, согласитесь, знание, какое дерево кем именно высажено, имеет особую значимость для потомков. Не зря же, например, наши ученые долгие годы бились над поиском доказательств, что дуб в Спасском-Лутовинове, посаженный в 1821 году, посажен именно трехлетним Тургеневым. Согласитесь, каждому приятно почувствовать, что стоишь рядом с предметом, имеющим прямое отношение к великому человеку. Вот, например, дерево, посаженное Робертом Александровичем Клейном, – губернатор указал на одну из лип. – В 43-м году он простоял под дулами немецких автоматов свыше трех часов, выдавая себя за немецкого полковника и не давая отступающим немцам взорвать переправу через Днепр, за что и получил Героя. После войны тридцать лет проработал начальником транспортного управления облисполкома. Хотя бы в память о нем можно было сохранить табличку?
– Вряд ли деревья могут хранить вечную память, – засомневался мэр. – Ну, простоят эти липки еще 60 лет, но ведь все равно когда-то повалятся. Вечность можно запечатлеть только в камне.
– Кстати о вечности – граните, – подхватил губернатор. – Какой резон был в замене гранитных блоков искусственным камнем?
– Не один, а целых три резона, – ответил мэр. – Во-первых, гранит значительно дороже, а нам надо осваивать средства, во-вторых, гранит долговечнее, а нам надо через каждые пять лет снова приступать к ремонту, и в-третьих, с полуторатонными гранитными глыбами не захотел возиться подрядчик.
– А в-четвертых, – губернатор ухмыльнулся, – из гранита можно выложить прекрасную дорогу к собственной даче.
– У меня нет дачи, – обиделся мэр.
– А у тещи?..
Они дошли до Октябрьской.
– На этой улице вырос Лесков, – с гордостью заявил мэр. – А вот на этой скамеечке Есенин целовался с Зиной Райх. В своей автобиографии он осветил этот факт…
– Поговорим лучше об освещении, – не дал увести себя в сторону губернатор. – Вы в третий раз за последнее время меняете светильники. При этом оставляя разрытыми траншеи, из них торчат кабели. Вы когда-нибудь слышали про блуждающие токи? Это же электрика! Не дай бог прикоснется прохожий – и нет человека!
– Не дурак – понял, – тотчас согласился мэр. – Развесим таблички «Блуждающие токи! Не прикасаться!».
Они дошли до Пионерской.
– Бывшая улица Ермолова, – пояснил мэр. – На этой скамейке сидели Пушкин с Анной Керн.
– Вздор! – воскликнул губернатор. – Керн никогда не была здесь.
– Но родилась-то она в трех шагах отсюда, а Пушкин здесь точно был, – парировал мэр. – Живительная влага его произведений…
– Лучше поговорим о водоотводе, – остановил его губернатор. – Как видно по рельефу, на соседних улицах есть продольный уклон, а в сквере его нет.
– Сделаем дренаж, – пообещал мэр.
Тем временем они повернули на Салтыкова-Щедрина.
– На этой бывшей Борисоглебской улице родился Тургенев, – с гордостью заявил мэр. – Вот на этой скамейке…
– Он сидел с Виардо? – не выдержал губернатор. – Не смешите меня…
– Нет, конечно, – согласился мэр. – Но на этой скамейке он сидел с простой деревенской девушкой Авдотьей, а через девять месяцев у них родилась дочь. Когда она подросла, они могли кататься здесь на велосипедах…
– Поговорим лучше об этой велодорожке, – губернатор указал на асфальт под ногами. – Кто по ней будет ездить, если через каждые сто пятьдесят метров она поворачивает под прямым углом без закруглений? Придется слезать с велосипеда для поворота… Да и не любят велосипедисты маленьких замкнутых маршрутов. Представляете – три велодорожки – и ни одного велосипедиста!
– Будут, – спокойно пообещал мэр. – Посадим на велосипеды цыган и дадим им пургена – будут летать ракетой.
– Вы эти свои предвыборные штучки бросайте, – сурово предупредил губернатор.
– Хорошо, – тотчас согласился мэр, – тогда пригласим бюджетников. Этим даже не надо выдавать велосипедов – сами принесут.
Свернув налево, они вышли на улицу Гуртьева.
– Бывшая Милютинская, – пояснил по ходу мэр. – Здесь, на этой скамеечке, Бунин познакомился с Варей Пащенко – своей первой и самой большой любовью. Об этом он написал в «Жизни Арсеньева». Фактически он получил нобеля за книгу о нашем городе.
Искушение прикоснуться пусть задней частью своего тела к месту, где сидел нобелевский лауреат, было велико, но губернатор мужественно прошел мимо.
– И наконец – озеленение, – сказал он. – За последние пять лет оно сократилось вдвое. Была уничтожена не только аллея вдоль Пионерской, но и спилены существующие деревья в самом сквере, в том числе единственная в городе шелковица. К тому же вы засыпали полуметровым слоем земли комли деревьев, что приведет к их неминуемой гибели.
Искушение посидеть на нобелевской скамейке все-таки возобладало, и губернатор устало опустился на ее краешек.
Лучше бы он не делал этого.
Ножки скамейки провалились в землю, и губернатор полетел вниз, в черный зев образовавшейся глубокой ямы.
– Извините, Андрей Евгеньевич, – извиняющимся тоном проговорил мэр, вытаскивая губернатора из ямы, на дне которой виднелись камни, кирпичи и какие-то кости. – Не хотел вас расстраивать темными страницами нашей истории, но из песни слова не выкинешь. После революции, пользуясь создавшимся временным безвластием, жители приспособили часть площади под Петропавловское кладбище. Органы тотчас воспользовались этим и расстрелянных в своих подвалах спекулянтов, проституток и офицеров Черниговского драгунского полка стали хоронить здесь. Удобно – только перетащить через дорогу и прикопать. Именно после посещения Есениным этого здания, куда его пригласил в 1919 году Евгений Сокол, и родилась та знаменитая есенинская строка – «не расстреливал несчастных по темницам». Во время оккупации немцы расстреливали здесь содержащихся в городской тюрьме советских солдат. После войны кладбище закрыли, а надгробные камни с него использовали при реконструкции Красного моста.
– Что ж, – философски резюмировал губернатор, счищая с себя грязь. – Место действительно историческое. Здесь служили обедни, приставали к крепостным актрисам, печатали шаг драгуны, хоронили умерших, расстреливали людей, а теперь все это станет одной большой круглой клумбой с цветочками… Хорошо… Но где, черт возьми, фонтан!
Мэр вздохнул с облегчением – раз заговорил о фонтанах, значит, точно пришел в норму. Но не уступать же ему! Хватит и того, что ткнешь пальцем в карту города – попадешь в фонтан.
– Уже был, – сквозь зубы процедил мэр. – И даже не один, а целых три. Два в самом сквере, а один через улицу напротив. Только плитка отвалилась. Сейчас на этом месте фундаментальная библиотека.
– А нельзя ли снести!
– Нельзя! Она же фундаментальная. Там знаете какие фундаменты! Мы приспособим их под убежища.
– А не проголосуют ли люди ногами против вашей новой планировки сквера, проложив дорожки прямо по газонам? – вдруг встревожился губернатор. -Русский человек, знаете ли, привык ходить прямиком.
-Пусть попробуют, – с угрозой сказал мэр. – Поставим видеокамеры, полиции тоже надо выполнять планы по штрафам… Да и не будет никогда этого… Народ-то у нас тишайший. Если кого и бьют, то только тихо. Бьют и приговаривают: “Тише дружок, тише!” Знаете загадку про три птичьих города?.. Нет? Ну, слушайте… В одном городе стоит в центре столб, на нем сидит петух и клюет зерно. Куски зерна и пыль от муки летят вниз. Поэтому жители там все ходят в белом…
– Курск, – догадался губернатор.
– Правильно, – похвалил мэр. – В другом городе в центре стоит столб, на нем сидит ворон и клюет падаль. Куски падали и черных перьев летят вниз, и поэтому все жители там ходят в черном.
Губернатор надолго задумался.
-Ну еще под столбом сидит еж, – нетерпеливо подсказал мэр.
– А-а-а, Воронеж…
– Правильно… А в третьем городе на столбе сидит орел и клюет мясо. Куски мяса и капли крови падают вниз, и поэтому все жители города там…
– Ходят в красном? – не утерпел губернатор.
– Ну что вы, Андрей Евгеньевич, – с легкой укоризной сказал мэр. – Где вы видели в нашем городе людей в красном? И женщин-то редко увидишь… А красные они только в том смысле, что голосуют за красных губернаторов…
Призадумался наш добрый губернатор.
Валерий Павликов
