№31 (128) от 28 августа 2024 г.
В минувшую среду, 21 августа, Советский районный суд продлил срок содержания под стражей бывшему советнику губернатора Орловской области Сергею Лежневу. При этом рядовое, как ожидалось, заседание обернулось по-настоящему интересным состязательным процессом, в ходе которого присутствующим стали известны два немаловажных факта. Во-первых, Сергей Лежнев получил статус обвиняемого еще по одному уголовному делу, связанному с поставками медоборудования в учреждения здравоохранения Орловской области. А во-вторых, обвиняемый по двум уголовным делам Лежнев собрался на СВО. Во-всяком случае он заявил суду, что подписал контракт с Министерством обороны. Правда, документально свое заявление подкрепить не смог.
«Осознавая неотвратимость наказания, может скрыться от следствия и суда»
Итак, напомним, теперь уже бывший советник губернатора Орловской области Сергей Лежнев с мая нынешнего года находится под стражей в орловском сизо №1. До 21 августа Лежнев проходил в качестве обвиняемого по уголовному делу, возбужденному по факту хищения денежных средств при производстве строительных работ на Красном мосту и мосту «Дружба» в Орле, а также при реконструкции моста через реку Сосну в Ливенском районе. По версии следствия, Лежнев действовал в составе организованной группы, используя свое служебное положение. Общий ущерб от хищения бюджетных денежных средств, выделенных для ремонта мостовых сооружений, составил более 76 млн. руб.
Срок содержания Лежнева под стражей истекал 24 августа. За три дня до этой даты следствие вышло в суд с ходатайством о его продлении еще на месяц – до 24 сентября. При этом перед началом судебного заседания Лежнева ознакомили с постановлением о привлечении его в качестве обвиняемого еще по одному уголовному делу: экс-советнику губернатора инкриминируют хищение денежных средств при поставке аппарата КТ в Орловскую областную клиническую больницу.
Как пояснил суду руководитель следственной группы УМВД России по Орловской области, за оставшиеся три дня до окончания срока содержания Лежнева под стражей предварительное следствие, учитывая новый эпизод, окончить невозможно. При этом отпускать обвиняемого из сизо тоже нельзя.
«У следствия есть достаточные основания полагать, что он, с целью избежать уголовного наказания, осознавая его неотвратимость, может скрыться от органов следствия и суда, используя свою работу в администрации Орловской области, а также обширные деловые и личные связи, оказать давление на обвиняемых, что подтверждается заявлением Молчанова, а также оказать давление на иных участников судебного делопроизводства», – пояснил суду следователь.
Здесь надо напомнить, что обвинение Лежнева строится в том числе на показаниях двух других фигурантов дела о мошенничестве при ремонте орловских мостов – гендиректора компании-подрядчика «Ремспецмост» Подрезова и владельца фирмы Молчанова. Оба заключили сделку со следствием и, судя по всему, рассказали много интересного. Подрезов уже осужден, а что касается Молчанова, то несколько месяцев назад, он, по-видимому, устав скрываться, сдался в руки правоохранителей. После этого оперативники ФСБ как раз и задержали Лежнева – причем пребывал он в тот момент почему-то в Белгороде (причем, на протяжении продолжительного времени), хотя официально продолжал работать советником губернатора Орловской области. В конце мая советника доставили в Орел, и с тех пор он содержится в сизо №1. Свою причастность к инкриминируемым ему преступлениям Лежнев категорически отрицает, о чем в очередной раз заявил в своей пространной речи в суде 21 августа. В этой же речи он сообщил о том, что подписал контракт с Министерством обороны и готов отправиться в зону СВО, причем не куда-нибудь, а в штурмовое подразделение.
Согласитесь, довольно странное желание для здорового молодого человека, который два года предпочитал возить на фронт «гуманитарку» (причем не на общественных началах, а за восемь тысяч рублей командировочных в день, которые платят чиновникам за поездки в зону СВО) и даже не помышлял о контракте с МО, а о святой обязанности защищать Отечество вспомнил, лишь оказавшись за решеткой. Опять же, если ты не виноват, ну посиди лишний месяц в сизо, дождись окончания следствия и докажи в суде свою невиновность. Впрочем, как мы поняли, на оправдательный приговор Лежнев, похоже, не рассчитывает – неслучайно и он сам, и его адвокат называют следствие предвзятым, а уголовные дела в отношении бывшего советника – заказными. Правда, остается неясным, кто же такой всемогущий «заказал» не менее всемогущего друга и соратника Клычкова? Увы, понять это из выступлений Лежнева и его адвоката Елены Никифоровой нам не удалось. Зато удалось четко уяснить: Лежневу во что бы то ни стало надо выйти из тюрьмы. Причем как можно быстрее.
Лежнев удивлен, Лежнев возмущен…
Если выступления в суде представителей стороны обвинения – следователя и прокурора – отличались лаконичностью и сухим официальным стилем, то речь обвиняемого Лежнева, полную жалоб, упреков в адрес правоохранителей, уверений в собственной искренности и законопослушности, можно было бы назвать образцом судебного красноречия, если бы слушавшая эту речь журналист ОС не была знакома с другими образчиками риторики бывшего советника губернатора, обращенными не к суду, а к обычным гражданам. Речи действующего советника, находившегося на свободе и в фаворе у губернатора, кардинально отличались от речи нынешнего арестанта. Презрение, оскорбления, специфический набор лексики типа «хрень», «навозные жуки», «пустобрех», «балабол», «слабоумные» по отношению к орловским журналистам, общественникам и обычным гражданам в Орле запомнились многим, и потому «прочувствованное» выступление Лежнева в суде сразу же вызвало в памяти знаменитую реплику знаменитого режиссера: «Не верю!»
Впрочем, возможно, это субъективное впечатление, и потому ОС решила опубликовать расшифровку речи Лежнева в суде, дабы читатели смогли сформировать о ней собственное мнение.
Как и положено следственно арестованному, в зале суда Лежнев находился в «клетке», и речь свою произносил, меряя ее шагами от решетки до решетки. Начал с жалоб: дескать, о судебном заседании ему сообщили в последний момент, а новость о возбуждении еще одного уголовного дела вызвала у экс-советника удивление.
– Конечно, для меня большое не то что удивление, а недопонимание – это, когда, во-первых, узнаешь о суде за три часа до самого суда, – пожаловался Лежнев (хотя, заметим, прекрасно знал о скором окончании срока содержания под стражей и в любом случае должен был понимать, что суд состоится со дня на день). – А еще для меня удивление, когда ты приезжаешь в суд и вроде как настроен и подготовлен к конкретному уголовному делу, и уже в суде я узнаю, что есть еще какое-то уголовное дело в отношении меня, поскольку меня даже не допрашивали. Конечно, это удивление для меня. Я почему-то думал, что все это нужно делать заранее, уведомить, прийти в следственный изолятор и так далее. Ваша честь, уголовное дело ведется уже на протяжении четырех лет. За все это время я постоянно, даже по звонку следователей, являлся в следственные органы, принимал участие в следственных мероприятиях, в очной ставке, давал пояснения. У меня в 22-м году были проведены первые обыски, у моих родственников, у моих родителей, у моих друзей. Меня задерживали. Надо отметить, что даже во время обысков я предоставлял всегда пароли от своих мобильных телефонов, не воспрепятствовал следствию в проведении обысков. Потом меня отпустили. И вот спустя два года после первых обысков, возвращаясь из Луганской народной республики, ко мне явились оперативные сотрудники ФСБ, как из центрального аппарата, так и регионального аппарата, провели обыски, все было в рамках закона – и они меня арестовали. Я уже следственно арестованный сизо №1 города Орла. Ваша честь, за все это время я ни разу не воздействовал ни на какого следователя, свидетелей, более того, я даже, если честно, не интересовался, как прошел процесс, кто судим, кто не судим. Конечно, для меня удивление, когда Молчанов, который подписывает соглашение со следствием, идет на контакт с сотрудниками ФСБ, четыре года был в розыске, и тут его отпускают под домашний арест. Конечно, это для меня удивление. Конечно, можно оперировать тем, что он там признался, что он там дал согласие и так далее, но человек четыре года скрывался. Четыре! Я не скрывался – и тем не менее, вот… уважаемый следователь выходит в суд и просит еще меня на месяц задержать, хотя я не понимаю, для чего. Я думаю, что за все это время, сколько мы здесь встречаемся со следователем, с адвокатами, с судьями, мне кажется, ни у кого не было сомнений, что Лежнев Сергей Владимирович, следственно арестованный, никуда не собирается скрываться, не собирается ни на кого воздействовать. Более того, ваша честь, у нас были изменения в федеральный закон от 23.03.2024 года, это закон о воинской обязанности, там есть статья 34-я, которая гласит, что на стадии следствия подозреваемый или обвиняемый имеет право обратиться в военкомат, право на подписание контракта на прохождение воинской службы в период мобилизации. Были внесены изменения в Уголовный кодекс, это статья 78.1, Уголовно-процессуальный кодекс – 28.2, где все подробно расписано. Но самое главное, что следователь почему-то меня не уведомил о том, что у меня есть такое право, хотя я знаю, что есть требования… где следователь обязан ознакомить меня с моим правом. Более того, может, если я дам согласие, я могу обратиться к нему письменно, он в течение трех суток обязан передать в военкомат мое желание стать участником специальной военной операции, потому что, конечно, как все здесь понимают, при подписании контракта тебя не отпустят в Орел, ты поедешь в штурмовую бригаду и будешь выполнять поставленные боевые задачи. Но с 1 июля я каждый день, ка-а-аждый день отправлял десятки обращений, потому что я ограничен в возможностях изучения материалов, я даже ограничен в изучении закона, я не могу прочитать закон, потому что я ограничен, нет такой функции в следственном изоляторе. Но благодаря адвокату я стал писать обращения, стал изучать законодательство, касаемое специальной военной операции, и только вот, правильно следователь говорит, когда я обратился к ним, они направили мое заявление в военкомат. Ко мне пришел 16 августа, спустя полтора месяца, при том, что я ждал, конечно, гораздо раньше представителя военкомата, но кто-то – кто-то! – не давал возможности реализации моего права. Наконец-то мы смогли реализовать это право, хотя бы подписав контракт. Я сегодня, ваша честь, подписал контракт с Министерством обороны. Вот. Где я изъявил желание стать военнослужащим. Конечно, я почему-то был абсолютно уверен и убежден, что мы с вами сегодня не увидимся, потому что я думал, что процесс в рамках закона, в рамках требований… я думал, что это право дадут возможность реализовать, и сегодня я отправлюсь в воинскую часть для выполнения боевых поставленных задач, в штурмовое подразделение… Но сегодня я здесь, ваша честь, я прошу принять ходатайство, где я изложил все это подробно. Знаете, третий месяц я нахожусь там (в сизо. – Прим. ред.), и это решение (пойти на СВО. – Прим. ред.), оно принято абсолютно не оттого, чтобы убежать от уголовного дела, нет, оно принято оттого, что я… я потерял веру в следствие, я потерял веру в суды… Можно биться головой сколько угодно и доказывать, что ты не преступник, а я себя никогда не считал и не считаю преступником, но терять просто время, находясь в следственном изоляторе, мягко сказать… я сегодня встал и подумал: я себя чувствую стариком. В моем понимании старик – это человек, который что-то хочет, но не может сделать. Вот я сегодня хочу, ваша честь, исполнить свой конституционный долг, в Конституции записано, что каждый гражданин имеет право на защиту своего Отечества, своей Родины. И в связи с тем, что я там пробыл довольно-таки длительное время, два года, ну, наверное, я, да, был там не в качестве солдата, наверное, я не сражался с врагом-противником, но сегодня ваша честь, я прошу вас самостоятельно, обдуманно, в рамках закона принять решение в связи с тем, что я подписал контракт, а я его подписал, добровольно, я долго к этому шел, и следствие пока будет разбираться, я думаю, принесу больше пользы там – в зоне специальной военной операции. Потому что вы все прекрасно понимаете, что… ну, написано «штурмовой отряд», значит, штурмовой отряд. Ваша честь, я прошу принять разумное решение, в рамках закона, в рамках логики, в рамках понимания всей ситуации. И, наверное, я посмею себе сказать, что мое дело, оно предвзятое. Оно предвзятое, и если есть предвзятость в отношении к уголовному делу, то, наверное, есть где-то и несоблюдение закона в моем деле. Но, наверное, можно долго бороться с этой системой, наверное, можно доказывать, что ты не виноват, что следственные органы, органы прокуратуры, оперативные сотрудники рассматривают одну сторону этого уголовного дела, но они необъективны. Я абсолютно уверен, что необъективно рассмотрение этих уголовных дел. Конечно, можно завтра еще 10 уголовных дел такого же рода привести, и я могу сидеть в сизо год, два, хотя я абсолютно уверен, я думаю, что скоро все мы там скоро окажемся. Ваша честь, я скрываться ни в коем случае ни от кого не собираюсь, воздействовать на кого-то я тоже не собираюсь, я вас прошу дать мне возможность реализовать мое право и избрать меру пресечения, которая позволит мне спокойно, в течение двух дней… я готов подписать со следователем решение, хотя следователь говорит, что пока ходатайство из военкомата не поступило, но он об этом знает, что я подписал контракт, они его ждут, и основания у следователя отказать мне в реализации моего права – я изучил этот закон, внимательно изучил – его нет… Поэтому прошу вас, уважаемый суд, избрать мне меру пресечения, которая не будет заключаться в лишении свободы и даст мне возможность по-человечески собрать какие-то вещи, побыть дома день-два и поехать на фронт», – завершил Лежнев свой пространный и полный противоречий спич.
Добавим, что документального подтверждения заявления Лежнева о подписании контракта суд на момент заседания не получил: обвиняемый и его защита не представили, например, копию подписанного контракта, а следователь заявил, что никаких материалов о заключении Лежневым контракта с Министерством обороны в следственный орган не поступало. Впрочем, адвокат Лежнева Елена Никифорова в своем выступлении сделала смелое заявление, что следствие просто скрывает эту информацию. Заметим, это заявление было не единственным из разряда смелых. Елена Никифорова также назвала дела в отношении Лежнева заказными и просила отпустить ее подзащитного из сизо, выдвинув ряд аргументов, которые должны были убедить суд освободить Лежнева из-под стражи.
А что он делал под Киевом?
– Дело в отношении Лежнева носит заказной характер, – заявила адвокат, – и следствие эту позицию реализует фактически с самого первого дня и с самого первого момента задержания моего подзащитного. Полагаю, что беззаконие порождает беззаконие, и допустить это, тем более в суде, нельзя… Следователь фактически не объясняет суду, что в настоящее время и отпали, и изменились те основания, которые послужили к избранию изначальной меры пресечения в виде содержания под стражей Лежнева Сергея Владимировича. На сегодняшний день статус фигурантов, который на момент избрания меры пресечения был неизвестен, известен. На сегодняшний момент известно, что те лица, которые привлекаются к уголовной ответственности по данному делу, либо ранее привлекались и в отношении них уже вынесен приговор, – замечу, в особом порядке – имеют для себя определенные преференции. Преференции эти заключаются, в частности, в том, что с Подрезовым было заключено досудебное соглашение, дело рассмотрено в особом порядке, оно не может в любом случае иметь принципиальное значение для дальнейших дел. Но для того, чтобы для него были в его деле преференции определенные, он давал показания, и эти показания отразились на судьбе моего подзащитного. Еще один участник группы (по мнению следствия, это группа) – Молчанов – он тоже заслужил для себя определенные преференции, он получил досудебное соглашение, он находится в настоящее время вне изоляции от общества. Каким образом он себе это заслужил? Дал заведомо ложные показания на моего подзащитного. Насколько правдивы эти показания, следствие разбираться не будет, и дальше не будет разбираться в этом суд, потому что при рассмотрении вопросов на основании досудебного соглашения и в особом порядке, суд лишен возможности исследовать доказательства по делу. Суд только фактически свидетельствует своим решением то, что сказали люди, которые добивались своих преференций. Дальше возникает вопрос: если принципиальный Лежнев стоит на своем и говорит «я вину свою не признаю, надо исследовать доказательства по делу», то в основу его якобы причастности к уголовному делу уже заложены заведомо ложные показания лиц, которые его обвиняют просто для того, чтобы себе получить соответствующие преференции в виде досудебного соглашения, особого порядка и, возможно, благоприятного выхода из положения с наименьшим сроком назначенного наказания. Лежнев к деньгам, о которых идет речь в материалах уголовного дела, не имеет никакого отношения. Подрезов, который имеет отношение к деньгам, дает показания на Лежнева. Молчанов, который имеет отношение к деньгам, дает показания на Лежнева. Ну очевидно любому грамотному человеку, тем более юридически образованному, что они используют те обстоятельства, которые предоставляет следствие, для того чтобы снять с себя, в первую очередь, ответственность за те вопросы на тему того, а куда они-то дели деньги при исполнении контрактов. Лежнев не был ни подписантом, ни участником этих контрактов. Они – что Молчанов, что Подрезов, что иные лица – дали на него показания, просто понимая, что человек занимает определенное служебное положение, человек вовлечен в определенную деятельность администрации Орловской области в том числе, и человек вовлечен в те обстоятельства, которые озвучил следователь. Но надо понимать, что на территории ЛНР и ДНР Лежнев находился с благородной миссией, с направлением туда гуманитарной помощи и, извините, лез на передовую туда, куда не лез и не полезет никогда никто. И это обстоятельство необходимо учитывать… Хочу обратить ваше внимание на содержащиеся в предыдущем материале об избрании меры пресечения личные поручительства. На одно из заседаний о продлении содержания под стражей пришел Денис Орлов, человек с боевым ранением, который еле стоял на своих двух ногах, потому что состояние здоровья ему не позволяло, очень сложно ему было это сделать. Но он начал свое выступление с того, что обратился к суду с фразой, которая просто режет слух до боли в душе. Он сказал: «Я простой солдат, ваша честь. Я познакомился с Лежневым, когда мы выходили из-под Киева». (Вот просто интересно, что Лежнев делал под Киевом в 2022 году? Или адвокат что-то неправильно поняла? – Прим. ред.). В настоящее время Денис Орлов – руководитель «Бригады Катукова». Также был священник, и тоже его позицию я прошу огласить в ходе нынешнего судебного заседания, он также ее поддерживает в качестве личного поручительства, который сказал, что, если бы можно было туда сесть (в сизо. – Прим. ред.) вместо Лежнева, я бы сел. Поэтому такие личные поручительства заслуживают особого внимания. Не в каждом судебном процессе и не применительно к каждому лицу, которое находится в такой ситуации, такие личные поручители приходят и высказываются в защиту таких людей. Полагаю, что какие-то сокращенные моменты в уголовном процессе абсолютно недопустимы. В уголовном процессе, точно так же, как в математическом уравнении, существуют определенные взаимосвязи. И мы с вами как правоприменители просто обязаны их учитывать. Почему эти уравнения, процессуально обязательные, не учитываются в отношении Лежнева в настоящей правовой ситуации, защите совершенно непонятно. Они должны быть учтены. Личные поручительства должны быть рассмотрены и учтены. Должны быть рассмотрены и обстоятельства, связанные с возможностью применения к нему домашнего ареста… Необходимо рассмотреть и вопросы, касающиеся избрания подписки о невыезде как меры пресечения, запрета определенных действий – они тоже допустимы в этой ситуации. Тем более для реализации тех моментов, на которые мой подзащитный сейчас обратил внимание. Уж коли следствию это известно, он подписал контракт с Министерством обороны, необходимо определенное время, чтобы он попал в пункт отбора, и соответствующие дальнейшие действия для направления его для исполнения воинской обязанности… В настоящее время все положения закона, о котором говорил Сергей Владимирович, к нему применимы. В настоящее время необоснованно говорит следователь, что к нему не поступали никакие документы, поскольку максимально быстро всегда военкомат согласует со следствием все эти обстоятельства, – заявила Елена Никифорова, добавив, что защита полагает, что следствие якобы скрывает упомянутые документы. Однако защита не смогла получить доказательства того, что документы о заключении Лежневым контракта были направлены в адрес следствия. Якобы из-за недостатка времени, поскольку, как уже говорилось, обвиняемого уведомили о судебном заседании за несколько часов. Поэтому защита попросила суд выяснить, направлял ли военкомат бумаги о Лежневе следователям, в ходе рассмотрения дела.
Кроме того, адвокат сообщила, что обвиняемый и сторона защиты согласны оплатить залог, если таковой будет избран в качестве меры пресечения.
– У него есть соответствующие друзья, которые в случае принятия такого решения, в той сумме, которую определит суд, готовы сумму залога внести на депозит, для того чтобы обеспечить правопослушное поведение моего подзащитного, – пояснила Елена Никифорова.
Кроме того, адвокат подчеркнула, что Лежнев имеет юридическое образование, знаком с нормами закона и осознает «степень, меру, глубину» ответственности, которую он будет нести, если его освободят из-под стражи.
– То, что он человек ответственный, вы уже поняли. Тот факт, что на сегодняшний день им заключен контракт с Министерством обороны, уже говорит о чертах его характера. Поэтому на сегодняшний момент нет ни малейшей доли сомнения в том, что он будет при необходимости являться по первому требованию в случае нахождения его на свободе, и у следствия будут соответствующие документы для возможного приостановления дела, если он отправится защищать Родину.
Принципиальная позиция защиты заключается в следующем. Сергей Владимирович Лежнев не совершал никакого преступления, материалами уголовного дела никоим образом не подтверждена его причастность к совершению преступления. Привлечение его в качестве обвиняемого по данному уголовному делу является незаконным, а тот порядок, который сегодня возник по привлечению его по двум эпизодам, тем более демонстрирует предвзятое и незаконное отношение к моему подзащитному, – заключила адвокат Никифорова.
Анализировать аргументы столь высокопрофессионального юриста, каким является Елена Никифорова, не дело журналистов, не обладающих специальными познаниями. Отметим лишь, что суд они не убедили (нас, впрочем, тоже).
Как сообщается в официальном пресс-релизе Советского районного суда, «выслушав мнение участников процесса, исследовав представленные материалы, суд указал, что у него есть достаточные основания полагать, что, находясь на свободе, обвиняемый может оказать воздействие на свидетелей по делу в силу своего должностного положения, получит возможность скрыть доказательства, либо иным путем воспрепятствует производству по делу. При этом каких-либо данных, указывающих на волокиту в расследовании уголовного дела, не установлено.
Кроме того, в соответствии с требованиями уголовно-процессуального законодательства, суд при рассмотрении ходатайства о продлении срока содержания под стражей не входит в обсуждение вопросов о виновности или невиновности обвиняемого в совершении преступления, о доказанности вины и квалификации его действий, о законности и обоснованности предъявленного обвинения Лежневу С.В., в связи с чем доводы стороны защиты о непричастности Лежнева С.В. к инкриминируемому преступлению, не подлежат рассмотрению.
Также в ходе судебного заседания было заявлено, что Лежнев С.В. подписал контракт с Минобороны РФ, однако подтверждающих сведений суду представлено не было.
Таким образом, суд ходатайство руководителя следственной группы удовлетворил, продлил срок содержания под стражей обвиняемого С.В. Лежнева на один месяц, а всего до 4 месяцев 00 суток, то есть до 24.09.2024 г.». Остается добавить, что и в отправке на СВО следствие Лежневу отказало.
Татьяна Филева
