№19 (116) от 5 июня 2024 г.
«У нас 85% мусора захоранивается правильным образом, 15% не захоранивается… Этот объект и сортирует, и тут же захоранивает».
Из выступления на облсовете председателя комитета
по жилищному хозяйству Сергея Кутенева
Два генерала – мэр и губернатор – шли по территории новой городской свалки, недавно торжественно открытой в верховьях заповедной балки Днепрец. Ветер гонял по полигону обрывки бумаги и пластика, пахло луком и селедкой.
– Мусорная революция, – сияя улыбкой и лысиной, бодро рапортовал мэр, – о которой так долго говорили вы, уважаемый Андрей Евгеньевич, свершилась. Под вашим руководством качество жизни растет, а с ним и количество мусора. При норме 2 килограмма от каждого жителя, включая младенцев, мы получаем около 600 тонн ТБО ежедневно, которыми мы засыпаем ровно один погонный метр балки. При ее длине около трех километров ее хватит на несколько десятков лет. Мы даже сможем принять из Тулы накопившийся там за последние годы ванадий от производства самоваров. Технология захоронения – самая передовая в ЦФО, после сортировки на линии мусор прессуется в брикеты и только после этого складируется в хвосты.
– Можно посмотреть? – спросил губернатор.
Мэр слегка погрустнел.
– К сожалению, линия на ремонте, мыши проводку перегрызли…
По пологому откосу они поднялись на самую вершину мусорной горы, откуда открывался широкий вид на балку и расположенный на ее отрогах пруд-накопитель, куда живописно вливался ручей красного цвета.
– Почему он красный? – спросил губернатор.
– Да это торф…
– Странно… Вся область на торфе, а красных ручьев я до сих пор не видел.
– Это самое высокое место на Среднерусской возвышенности, – увел разговор в сторону мэр. – Триста метров над мировым океаном.
– А не провалимся? – губернатор недоверчиво посмотрел на опасно прогнувшийся под ним пласт мусора.
– Не провалимся! – мэр для убедительности подпрыгнул на месте.
Лучше бы он не делал этого.
Тонкая корка мусора треснула под ним, и мэр полетел в черное чрево мусорной горы…
…Первое, что бросилось ему в глаза, когда он очнулся, был тонкий луч света, льющийся откуда-то с потолка. В неясном свете виднелись темные очертания множества людей, сгрудившихся вокруг грубо сколоченного дощатого стола. В ноздри бил едкий запах органики.
– Опять обвал, – недовольно констатировал человек, сидящий за столом. – Эти их хваленые брикеты не выдерживают даже веса одного человека. Никого не завалило, товарищи? Тогда продолжим нашу работу. Как я уже сказал, ежедневно на нашу свалку поступает 300 тонн мусора, по одному килограмму от каждого жителя, включая младенцев…
Мэр с удивлением прислушивался к сказанному – только что он сам говорил о том же, только цифры были другие, более реальные, хранящиеся до поры до времени в секрете. Откуда этот грязный бомж знает их?
– Хорошо еще, – продолжил сидящий человек, – что весь мусор без сортировки идет прямо на свалку – мы заблаговременно позаботились вывести линию из строя. Мусору ведь, как покойнику, все равно – сортируют его перед захоронением или нет. Так что по количеству продукта претензий к «Дубовой роще» и лично к товарищу Муромскому у нас нет. Другое дело – качество. Теперь не то что тортика с вишенкой – корки хлеба днем с огнем не сыщешь. Город деградирует, демография падает, население нищает, люди экономят на всем. Просрочку расхватывают еще на стадии конвейерных площадок. Пива раньше оставляли на два пальца, теперь выдувают до дна. Наши женщины сидят без косметики, пенсионеры без лекарств, дети без игрушек. Слава богу, спасают картофельные очистки, а то бы мы совсем оказались без спиртного. С птицеводством у нас тоже все хорошо – стая пернатых на свалке достигла ста тысяч голов. Главная проблема – конкуренты. Во-первых – это экоситы со старой, закрытой санэпидемстанцией, свалки, во-вторых – башковиты из соседней Башковки, растаскивающие наше добро на свои огороды для мульчирования почвы, в-третьих – крысы. Вместе с гражданами Орла они бросаются под бульдозеры. Поэтому я объявляю им войну. Завтра все годные экополисы должны выйти с заточками и дрекольем. Пленных не брать – захоранивать в приповерхностном слое мусора.
– Кого? – уточнил чей-то пропитой голос. – Крыс?
– И тех, и других, – сурово пояснил человек за столом.
– А почему не разрешают выходить с территории?
– Как военнообязанные, – сидящий за столом повысил голос, – вы должны понимать, что сказанное мною – военная тайна. Отныне ни вы, ни я, ни наши родственники не должны покидать территорию. Я приказал также отключить сотовую связь, – он достал и продемонстрировал неработающий мобильник. –Какие будут предложения?
– Предлагаю работу мэра считать удовлетворительной! – выкрикнул тот же голос.
При этих словах лежащий в ворохе мусора мэр встрепенулся.
– Какого такого мэра? – от волнения перейдя на церковно-славянский из любимого кинофильма «Иван Васильевич меняет профессию», закричал он. – Аз есмь мэр!
– Кажется, к нам в гости залетел местный орел, – спокойно сказал сидящий за столом, поднялся со стула и направился к мэру. – Сейчас почистим птичке перышки.
– Мама! – в ужасе закричал мэр, представив себя закопанным в приповерхностном слое мусора. – Помогите!
Как по команде потолок пещеры тут же разверзся, и оттуда показались две длинные холеные руки. Ухватив мэра за уши, они потащили его на поверхность…
…Как только мэр внезапно исчез из поля зрения со своего самого высокого в Черноземье места, губернатор с криком: «Юра, вернись!» – бросился на колени и стал руками разгребать мусор, скопившийся на дне воронки. Попадались какие-то камни, обглоданные кости и клубки спутанных женских волос. Наконец на дне воронки засверкала знакомая мэрская плешь.
Через секунду мэр, источая вокруг себя медовый запах, уже стоял рядом с губернатором.
– Спасибо, Андрей Евгеньевич! – с чувством сказал он, протягивая губернатору руку. – Клянусь, отныне я больше никогда не буду обгонять вас на своем «судзуки».
Торопясь и захлебываясь, он стал рассказывать губернатору все, что услышал под землей.
– А говорил: «Не провалимся! Не провалимся!» – прервал его губернатор, убирая свою руку.
– Так ведь мыши! – мэр нервно закурил.
– У вас что ни спросишь – виноваты грызуны. – Добавьте хлорки!
При этих словах дно воронки зашевелилось, и оттуда вылез уже знакомый мэру человек из подземелья.
– Вы бы здесь не курили! – сердито бросил он на ходу мэру, – все-таки пожароопасный объект. Вам, Андрей Евгеньевич, кстати, можно, – повернулся он к губернатору.
– Ты кто такой? – набросились на него оба генерала.
Человек не стушевался.
– Я мэр, – с достоинством ответил человек, как две капли воды похожий на настоящего мэра, только вместо гладковыбритого подбородка у него была окладистая борода.
– Врешь, собака! – в негодовании закричал мэр и тут же получил резкий удар в глаз. Посыпались искры. Не помня себя от гнева, мэр бросился на лжемэра.
– Ах, мэра бить! – почему-то радостно протрубил тот. И действительно, словно силы всех мэров мира соединились в нем, так яростно он мутузил по голому черепу законного мэра.
– Стойте, господа! – губернатор брезгливо встал между ними. – Я понимаю, вам нравится это слово «мэр»… Но разве мало в нашем языке достойных слов-заменителей: глава администрации, например, градоначальник, городничий, сити-менеджер, наконец.
Не обращая на него внимания, два сити-менеджера закружили по свалке. «Держи мэра!» – кричал один, «Бей вора!» – орал другой.
Губернатор достал мобильник, чтобы связаться с охраной, – телефон не работал.
Но охранники уже сами бежали к нему. Словно осиный рой, они оцепили свалку, спугнув с нее стаю черных ворон. «С птицеводством у них и правда все хорошо», – вспомнил губернатор.
Охранники пытались схватить лжемэра, но тот, зная здесь каждую кочку, все мотался по свалке, сметая все на своем пути.
Из-за угла похожей на двухочковый сортир сортировки, рыча и содрогаясь, выполз огромный бульдозер. Катерпиллер медленно надвигался на лжемэра, нависая над ним, словно огромный орел с герба города. Из железной его утробы доносился ядовитый хохот мэра – в военном училище его обучили бульдозерному мастерству, отточенному на строительстве дороги к теще.
– Самозванец! – крикнул лжемэр, запустив комком компоста в стекло. – Заплати за тещу!
Мэр усмехнулся и дернул фрикцион на себя. Взревев, бульдозер двинулся на человека, тесня его к дамбе пруда-накопителя. Лжемэр, пятясь, отступал. В последний момент он ловко запрыгнул на нож бульдозера, а тот, продолжая двигаться по инерции, уперся в откос дамбы, разрушив ее. Лоснящееся от жира и красное от ржавеющего металла содержимое пруда, сметая все на своем пути, ринулось вниз по балке к реке. Какое-то время над тем местом, где стоял бульдозер, еще висело облачко выхлопных газов от двигателя, потом две грязевые волны сошлись над кабиной, и наступила тишина.
«Ну что за народ!» – вздохнул губернатор. – Сначала они потеряли букву Д в исконном названии балки Днепрец, которым ее назвали вятичи в память о родном Днепре, а теперь и вовсе хотят утопить ее под мусорным морем. Нет! К черту! Пора двигать отсюда. К морю! На Балтику! К Канту!..
Валерий Павликов
