№22 (74) от 28 июня 2023 г.
Депутаты, градозащитники и рядовые жители Орла не могут смириться с варварским уничтожением уникальной беседки-ротонды в Дворянском гнезде. На днях депутат Орловского облсовета, руководитель фракции «Справедливая Россия» Руслан Перелыгин записал интервью с искусствоведом, лауреатом Макарьевской премии, а также международной общественной премии им. Алексея Комеча Ильёй Кушелевым, который высказался на тему сноса одного из символов города Орла. Видео депутат разместил на своей странице в соцсети ВКонтакте. Расшифровку беседы «ОС» публикует ниже.
https://vk.com/rvperelygin?z=video303040433_456240005%2F5f9e0c59b913e531bd%2Fpl_wall_303040433
Руслан Перелыгин:
– Сегодня мы с вами находимся в знаковом месте для города Орла, я хотел бы услышать ваше мнение по поводу сноса ротонды. В моих руках ответ прокуратуры Орловской области на мой запрос: прокуратура утверждает, что снос законный. Здесь есть юридическая составляющая и, скажем так, моральная. Прокуратура говорит, что юридически всё верно. Что вы скажете по этому вопросу?
Илья Кушелев:
– Я бы начал с моральной стороны этого дела, потому что Дворянское гнездо – это символ города Орла. Есть такое понятие – семиотика ландшафта, знаковая система, по которой то или иное место, тот или иной объект, тот или иной географический пункт узнаётся сразу, который является его символом, как Петербург у нас ассоциируется с Медным всадником. Что такое Петербург? Адмиралтейская игла, Петропавловская крепость, Исаакиевский собор, Зимний дворец – один из этих объектов достаточно знать, и сразу встаёт образ Петербурга. Вот для Орла таким семиотически значимым, символическим, знаковым всегда было Дворянское гнездо. Дворянское гнездо – это гора и венчающая её беседка.
-Допустим, даже предположим, что мы поверим техническим данным: она пришла в полную негодность, не подлежала восстановлению, в чём я очень сомневаюсь… Скорее всего, там либо пожалели средств, потому что ремонтировать – это может быть дороже, сложнее технологически. Проще всё это снести и построить заново – сейчас это очень модно стало.
Перелыгин:
– Когда реконструкция идет – это конкретно реконструкция, а когда снос – это деньги, возведение нового – это опять деньги, то есть это больший бюджет, чем реанимировать произведение культурного наследия.
Кушелев:
– Может быть, и так. Даже если предположить, что беседка пришла в полную негодность, и она должна быть демонтирована, заменена новой, и балюстрада, всё равно так не делается. Это проявление неуважения к памяти, и это в общем-то вскрывает действительное отношение тех, кто этим занимается, и тех, кто этим руководит, к памяти и к памятникам. Они их презирают. Они ни во что их не ставят. Для них это строительный мусор.
Перелыгин:
– Ваше мнение поддерживает большинство, особенно в комментариях. Все были против разрушения, демонтажа данного объекта. Вы правы, не было необходимости демонтировать и строить новое. То есть опять бухгалтерский подход, опять – чтобы подрядчику было выгодно заработать и, видимо, кому-то занести.
Кушелев:
– В чем здесь камень преткновения? Суть этого ответа (прокуратуры. – Прим. ред.): там написано, что беседка-ротонда и балюстрада не являлись предметом охраны объекта культурного наследия. И прокуратура, довольная, радостная, закрывает этот вопрос. Пишет нам, что всё хорошо, всё в порядке. Но добросовестный подход к делу требовал бы постановки со стороны прокуратуры такого вопроса: а почему ключевые объекты, которые определяют образ этого места, которые являются его центром, сутью, понимаете, без беседки – это непонятно что, беседка – это маркер, почему венчающий элемент пространства, самый значимый архитектурно, почему он не являлся предметом охраны? Вот этот вопрос не я должен задавать, хотя я его задаю как специалист, но его должна была задать прокуратура. Там же не совсем безграмотные люди сидят, они же достаточно грамотные и образованные должны быть.
Перелыгин:
– Там умные грамотные люди. Мы как депутаты Справедливой команды обратимся туда с запросом, чтобы все-таки они разобрались с этим.
Кушелев:
– Так возникает предположение, что предмет охраны, как это у нас водится, я говорю, потому что я знаю по другим объектам, по той же Гостиной, 1, предмет охраны кромсается и подделывается, я специально употребляю эти слова, под уже задуманный готовый проект. Тогда как должно быть всё наоборот. По методике, по всем правилам сначала определяется предмет охраны, что же ценно. Почему этот объект стал памятником? Потому что у него есть предмет охраны. На нем держится весь смысл. А потом уже мы проводим работы по сохранению памятника, исходя из того, какой у него предмет охраны. Да, он может быть уточнен в процессе проведения обследования, но эти все правила составлялись очень грамотными добросовестными профессионалами, и они исходят все из презумпции добросовестности. Понимаете, в чем парадокс и в чем трагедия. А оперируют и работают с этими правилами те люди, которые, я мягко скажу, не очень добросовестные. Это очень мягко сказано. Я специально не употребляю резких выражений. И получается, что предмет охраны подделывается под тот проект и под ту коммерческую подоплёку.
Памятники относятся к так называемым мериторным благам. Они не ликвидны по определению, и ждать, и думать, и вводить всех в заблуждение по тому вопросу, что памятник должен приносить какую-то прибыль, что должна быть некая экономическая целесообразность, – это просто незнание законов экономики и социальной жизни. Памятник не может приносить прибыль, он требует вложений. Это те блага, которые необходимы обществу.
– Я надеюсь, что наш разговор приведет к каким-то реальным результатам, здесь, конечно, нужно разобраться, вникнуть в детали, сделать запросы, во всяком случае в другой раз, может быть, поостерегутся уже с другим памятником так поступать, как поступили с Дворянским гнездом – символом Орла.
Жители Орла оставили свои комментарии под видео:
– Кругом все рушится, очень печально. Почему такое наплевательское отношение к истории? Где-то песчинки сохраняют, у нас же рушат по-варварски ковшом.
– Такое впечатление, что стирается история и памятные моменты, с ней связанные. В Орле и так осталось минимальное количество памятных зданий. Путешествую по городам России, я раньше так страдала от того, что столько красивых зданий, церквей, поистине шедевров стоят полуразрушенными, заброшенными. А теперь я поменяла мнение и говорю, что хорошо, что они заброшены, и придёт их час, когда их отреставрируют. Пусть лучше стоят заброшками, нежели подвергаются уничтожению.
– Да-а-а, мы потихоньку теряем облик литературной столицы.
– О таких решениях нужно спрашивать людей!
– Приехал намеренно показать девушке красивый пейзаж, сначала наткнулись на разбитую дорогу вдоль реки, а дойдя до беседки, увидели руины, перекопанный фарш из бетона и арматуры. Получается, теперь нет этого места, гнездо без гнезда.
– Этой ротонде лет 100. А …, заехавший в наш город на пять лет, разрушил её.
– Наш родной памятник, историческая достопримечательность. Её больше нет!
Администрация города Орла:
– Добрый день. Было принято решение демонтировать старую ротонду. Новая ротонда приобретет первозданный вид и будет создана из более современных и качественных материалов. Все работы прошли историко-культурную экспертизу.
– Администрация города Орла, спасибо, что объяснили. Почему никто об это не говорит? И в результате такие посты.
– Администрация города Орла, весь город уже в курсе, как качественно вы делаете!!! Не смешите людей.
– Администрация города Орла, вот это номер! Это как Айвазовского и Репина переписать новыми красками! Вот это вы придумали, шедеВРАЛЬНО.
– Администрация города Орла, хорошо, если так. Но Клычков с Парахиным полгорода вырубили. Парк Победы очень вырубили. Народ всё видит, все возмущаются. Поэтому ничего хорошего мы уже не ждём от нынешней власти.
Илья Кушелев ответил:
– Они понятия не имеют о том, что такое памятник. Я сказал, они ни во что не ставят памятники, но дело обстоит ещё хуже – они не понимают, что это такое в принципе.
