№10 (107) от 20 марта 2024 г.
Свою, пожалуй, самую известную повесть – «Леди Макбет Мценского уезда» – писатель Николай Лесков называл мрачной историей. Спустя полтора столетия здесь же, в Мценске, и даже на той же улице (бывшей Старомосковской, а ныне – Ленина) произошла столь же мрачная и столь же трагическая история, героиней которой стала современная леди Макбет. Правда, в отличие от вымышленной Катерины Измайловой, убившей по сюжету произведения своего супруга и еще трех человек, наша вполне реальная леди, лишившая жизни своего мужа, на каторгу не пошла. Уголовное дело, по которому она проходит в качестве подозреваемой, закрывали пять раз! Расследование длится более трех лет – и конца ему не видно. Да что там конца, пока не видно даже начала – следствие, например, до сих пор не располагает орудием убийства. А работу следователей вынуждена выполнять адвокат. Одним словом – мрак!
Криминальная драма
Мрачная история, произошедшая в Мценске в июне 2021 года, на первый взгляд могла бы показаться обычным бытовым преступлением. Муж и жена поссорились, и жена убила мужа. Обычно такие убийства раскрываются быстро, по горячим следам. Но не в нашем случае. Во-первых, как нам кажется, в ночь с 20 на 21 июня на улице Ленина в городе Мценске имело место не столько преступление на бытовой почве, сколько криминальная драма. А во-вторых, те самые горячие следы постарались очень тщательно замести.
Главная героиня этой драмы – назовем ее Ольга (имя, разумеется, изменено), в отличие от Катерины Измайловой, которая, как известно, красавицей не была, – женщина весьма и весьма привлекательная и, как бы это помягче выразиться, у противоположного пола востребованная. До знакомства с супругом, которого она убила в июне 21-го, была замужем. С первым мужем конфликтовала – однажды даже дошло до поножовщины: Ольга повредила ему ухо. Ножом.
Ни сомнительная репутация дамы, ни уговоры родных не стали препятствием для влюбленного в Ольгу Алексея (имя изменено), решившего непременно на ней жениться. Предложение та приняла с радостью: Алексей – молодой человек из хорошей, вполне состоятельной семьи, с юридическим образованием, заманчивыми карьерными перспективами, и главное, весьма обеспеченный. Для супруги денег не жалел – оплачивал даже пластические операции. Впрочем, она и сама зарабатывала. Как умела. Например, продавала некие запрещенные препараты через социальные сети. И, разумеется, однажды попалась. Что интересно, криминальный бизнес жительницы Мценска заинтересовал вовсе не мценских правоохранителей, а их коллег из Нижнего Новгорода, которые сделали контрольную закупку, получили товар по почте, всё задокументировали и возбудили уголовное дело. Муж был не в курсе. О том, что его супруга находится под следствием, он узнал от третьих лиц – причем при весьма неприятных для себя обстоятельствах. Дело в том, что Алексею предложили престижную работу по юридической специальности в Москве. И когда он уже предоставил все необходимые документы, ему позвонили из той самой организации и поинтересовались, почему он скрыл, что в отношении его супруги ведутся следственные действия. Само собой, принять на должность его отказались. И в тот же день в дом Алексея и Ольги нагрянули нижегородские оперативники – с обыском. Разумеется, в семье произошел скандал – увы, не последний. Ольга, как мы поняли, весьма легкомысленно отнеслась и карьерной неудаче мужа, произошедшей по ее вине, да и к собственной перспективе получить судимость – тоже. Накануне того, как уголовное дело, по которому она проходила в качестве обвиняемой, было передано в Приокский районный суд Нижегородской области (а произошло это 28 июня 2021 года), молодая дама, мать двоих детей веселилась вовсю. Одна из вечеринок – по случаю открытия в Мценске очередного салона красоты – завершилась далеко за полночь, и Ольга не смогла попасть домой: муж, остававшийся с детьми, запер ворота их частного дома и отключил телефон, поскольку рано утром ему надо было вставать на работу. Ольга решила перелезть через забор, не удержалась, упала спиной на собачью будку, да так во дворе и заночевала – благо было тепло, лето. На спине и пониже, правда, остались синяки, которые позже сыграют едва ли не ключевую роль в мрачной истории. Но к ним мы вернемся позже. А пока продолжим повествование.
Еще через пару дней в Мценске отмечали Троицу, и Ольга отмечала тоже. Сначала где-то на берегу речки, а потом перебралась в гости к подруге, в съемный дом, где, собственно, и произошла трагедия. С Алексеем в этот день они тоже поссорились, и она уехала от него к той самой подруге. Муж поехал за ней следом на такси, вместе с другом. Приехав по нужному адресу, Алексей отправился в дом, а его приятель задержался, чтобы расплатиться с таксистом. Подошел к двери, увидел, что она заперта, стал стучать. Когда ему, наконец, открыли, он обнаружил, что Алексей лежит на полу в крови, а старший сын Ольги (от первого брака), закрывает полотенцем рану у него на груди.
Алексея увезли на скорой в реанимацию, пять часов длилась операция, но спасти молодого человека не удалось.
История убийства на этом, собственно, заканчивается. Дальше начинается история спасения убийцы от правосудия.
Следственная чехарда
Уголовное дело было возбуждено 21 июня 2021 года следственным отделом МО МВД России «Мценский». Изначально – по статье «умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия». Данная статья в качестве наказания предусматривает лишение свободы на срок до 10 лет.
На следующий день – 22 июня, когда Алексей скончался в реанимации, дело передали в Мценский межрайонный следственный отдел СУ СК России по Орловской области. В тот же день следователь Дрозд переквалифицировала действия подозреваемой на часть 4-ю той же статьи УК, которая гласит, что, если умышленное причинение тяжкого вреда здоровью повлекло по неосторожности смерть потерпевшего, то максимальный срок лишения свободы увеличивается до 15 лет.
А ровно через три месяца – 22 сентября – действия подозреваемой снова были переквалифицированы. На этот раз по более легкой статье 108 – убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны. Это деяние предусматривает куда более мягкое наказание: исправительные работы на срок до двух лет, либо ограничение свободы на срок до двух лет, либо принудительные работы на срок до двух лет, либо лишение свободы на тот же срок.
Прошло еще три месяца – и 21 декабря 2021 года – уголовное дело и уголовное преследование были прекращены в связи с отсутствием в действиях подозреваемой состава преступления. 28 марта 2022 года и. о. руководителя контрольно-следственного отдела СУ СК России по Орловской области Панасюк отменяет постановление следователя о прекращении уголовного дела. В апреле дело принимается к производству следователем. И начинается следственная чехарда с попеременными вынесениями постановлений о прекращении дела и их отменами.
Следователь Коновалова, сменившая следователя Дрозд, прекращала уголовное дело четырежды, причем – строго каждый месяц: 12 октября 2022 года (в тот же день постановление отменено руководителем Мценского следственного отдела Алекперовым); 12 ноября 2022 года (в тот же день постановление отменено); 12 декабря (отменено в тот же день) и 12 января 2023 года. Последнее постановление пришлось отменять через суд. Сейчас этим делом занимается уже третий по счету следователь – Гречихин, которому передали дело от следователя Коноваловой. Что же касается бывшего следователя Дрозд, то она была уволена из органов Следственного комитета после того, как сотрудники ГИБДД поймали ее пьяной за рулем. Но это так, для информации. На самом деле смена следователей никак не отразилась на эффективности расследования – по сути дело не сдвигается с мертвой точки.
Мама Алексея (потерпевшая) и ее адвокат считают, что волокита происходит не просто так. И надо признать, что у них есть для этого все основания.
Оборона или нападение?
Итак, как уже говорилось, дело, возбужденное по «тяжкой» статье, было переквалифицировано – появилась версия, что Ольга ударила Алексея ножом, обороняясь от него. Тут весьма пригодились те самые синяки на спине и на том, что пониже спины, подозреваемой.
Так, по версии Ольги, в ту ночь в пылу ссоры муж правой рукой схватил ее за волосы, левой – начал душить за шею, наносил удары по лицу, по груди и по животу, потом согнул ее туловище вперед и наносил удары коленями по передней поверхности туловища. При этом у нее пошла кровь (правда, откуда именно, она так и не рассказала). И вот, находясь в этом согнутом положении, она якобы случайно нащупала сзади на столе нож и якобы отбивалась этим ножом от Алексея. Отбивалась, надо сказать, весьма умело. На теле убитого эксперты обнаружили три раны. Одна из них была нанесена в левое легкое и стала смертельной.
В версии Ольги не сходится буквально все, но именно ее мценские следователи почему-то приняли на веру. Хотя даже дилетантам ясно, что она не выдерживает никакой критики. Объясним почему.
Начнем с побоев, которые, по словам Ольги, якобы нанес ей Алексей.
– У меня есть заключение специалиста, и эти синяки по давности, скорее всего, те самые синяки, которые она получила, упав на собачью будку, – рассказывает адвокат потерпевшей (мамы Алексея). – Но в любом случае ни один из этих синяков не влечет никакого вреда здоровью. Соответственно, говорить о том, что ее жизни и здоровью угрожала какая-то опасность, мы не можем. На шее у нее нет никаких следов. Судебная практика показывает, что в случае удушения, когда человека придушивают, и он начинает терять сознание, то тогда он обороняется так, как он может, на сколько сил хватает. Но, повторю, следов удушения экспертиза не обнаружила. К тому же она никогда не заявляла о том, что муж ее избивает, никаких синяков, ссадин у нее не фиксировали.
– Кроме нее в помещении была ее подруга. Она снимала этот дом и была очевидцем. Из первоначальных пояснений этой подруги видно, что не было никаких побоев. Свидетельница говорит, что она стояла лицом к Оле, сзади стоял Алексей. У Оли был нож, и она останавливала Олю, пытаясь защитить Алексея. Оля, пытаясь его ударить, разрезала подруге палец. Та почувствовала боль, повернулась и сказала, чтобы Оля бросила нож. Затем подруга отошла от Алексея буквально на шаг, и в это время Оля его ударила.
Чтобы вы понимали, глубина раневого канала – 15 сантиметров. Она ему нож всадила по ручку.
А следователи из Мценского отдела упорно везде пишут, что таким образом она от него отмахивалась, – констатирует адвокат.
Теперь про орудие преступления, тот самый нож которым Ольга якобы оборонялась. Так вот, ножа в материалах следствия нет.
– Нож не изъяли. Она нож выдала сама, – говорит адвокат. – Они (следователи. – Прим. ред.) мне рассказывали про ее активное сотрудничество со следствием, о том, что она не врет, все рассказывает по-честному. А я изучаю экспертизу, трассологию, и эксперт говорит: кожный лоскут не совпадает с орудием преступления. То есть нож другой! И на приеме у Абрамяна (заместителя руководителя СУ СКР по Орловской области), спустя два года с начала следствия по делу, я говорю: вам известно, что человек, которому вы безусловно доверяете, уверены в ее правоте, сокрыла орудие преступления, у вас его нет? Она замыла кровь, куда-то делась его (Алексея. – Прим. ред.) обувь – видимо, профессионал какой-то подсказывал, что делать с предметами, со следами преступления, как их заметать. Потому что трассологическая экспертиза по падению капель крови на обувь легко определила бы, в каком он положении находился, когда она нож в него воткнула. И это было бы еще одним доказательством. Поэтому и нет его обуви. Он босой что ли туда пришел с улицы?
И действительно, как рассказала мама Алексея, после его смерти ей отдали его чистые белые носки. А обувь исчезла.
– Мне через три дня отдали его вещи: ключ от дома, 50 рублей денег в ключнице, цепочку, крестик и телефон. Телефон был вычищен до заводских настроек. Полностью. Ни фотографий, ни переписки – ничего. И заблокирован. Трое суток телефон был у нее, – говорит Лидия Семеновна (имя и отчество изменены. – Прим. ред.). А еще мама Алексея рассказывает, со слов очевидцев, что сразу же после происшествия Ольга первым делом позвонила своему хорошему знакомому (сыну высокопоставленного сотрудника полиции) и спросила, что ей делать.
– Как мне потом рассказывали, он ей сказал, чтобы писала заявление, что он (Алексей. – Прим. ред.) ей угрожает, и ехала снимать побои. Она поехала на освидетельствование, после чего благополучно вернулась домой. А утром, когда узнала, что Алексей умер, снова пыталась уехать, но друзья Алексея ее задержали. До приезда полиции.
А вот правоохранители не стали задерживать Ольгу даже на 48 часов, не говоря уже об избрании меры пресечения. То есть, убив человека, она пользовалась полной свободой действий, и, полагаем, пользовалась по полной.
Неравный бой
– У меня более 20 лет адвокатской практики, но с таким делом я столкнулась впервые, – рассказывает адвокат матери Алексея. – Это какая-то стена. В моей практике такого безобразия не было. Во-первых, это убийство. И следует провести ряд экспертиз, разобраться. А во-вторых, такого циничного поведения от следователей Следственного комитета я не видела никогда. Получается, что можно перешагивать через права потерпевшей?
Я ознакомилась с постановлением о прекращении уголовного дела и поняла, что изначально дело не расследовалось, доказательства не собирались. Была только одна позиция: любыми путями освободить подозреваемую от уголовной ответственности. И эта позиция сохраняется по сегодняшний день. То, что творится – это просто вопиющие факты. Поэтому, когда я занялась этим делом, начался этот неравный бой.
Если потерпевшая сторона пишет: мы не доверяем следствию, потому что у нас для этого есть глубокие основания, – казалось бы, что может быть проще, чем передать дело в другой следственный отдел? Нет, оно остается там же. Сейчас дело ведет следователь Гречихин. До этого была Дрозд – знакомая подозреваемой, которая с ней общалась, не скрывала этого знакомства и через три месяца прекратила это дело. Дрозд уже год как уволена из органов Следственного комитета по обстоятельствам, компрометирующим сотрудника. После нее дело расследовала следователь Коновалова. Она не то чтобы не действовала как-то в защиту потерпевшей, пусть она бы действовала хотя бы объективно, но нет – она отказывала нам в ходатайстве о приобщении заключения специалиста к материалам дела, в котором говорится, что при тех обстоятельствах, на которые указывает подозреваемая, было невозможно получить телесные повреждения, которые были обнаружены на теле убитого. Казалось бы, что тут такого? Потерпевшие самостоятельно провели исследование, заплатили деньги, потому что следователи этого не хотели делать. Отказали во всех ходатайствах о производстве дополнительных экспертиз. Прошу: приобщите и допросите специалиста. Это ваша прямая обязанность, а я собираю вместо вас доказательства. Она отказала, – говорит адвокат.
Действительно, в распоряжении потерпевшей и ее представителя (а теперь и следствия) имеется заключение специалиста в области судебной медицины А. Лобанова, кандидата медицинских наук, имеющего высшую квалификационную категорию и 26 лет стажа работы по специальности, в котором черным по белому написано, что показания Ольги расходятся с данными экспертного исследования. Главное расхождение касается направления удара ножом в грудную клетку Алексея. Ольга уверяла, что она била снизу вверх, но характер раны показывает – удар был нанесен спереди назад. И это заключение специалиста полностью опровергает показания подозреваемой о том, что Алексей удерживал ее в полусогнутом положении и избивал. А значит, и самообороны не было? Так или иначе, но следователь Коновалова, как уже говорилось выше, очень не хотела приобщать эти материалы к делу. В результате мама Алексея была вынуждена обратиться к руководителю Следственного комитета России Александру Бастрыкину.
– Только после того как мы обратились уже напрямую к Бастрыкину через социальные сети, моей доверительнице начали поздно вечером звонить сотрудники СК и говорить: давайте встретимся, зачем же вы обратились? – рассказывает адвокат. – Но я год с ними уже бьюсь. Ведут себя беспардонно. Говорят о том, что прокуратура это дело якобы «не пропускает». А прокуратура это дело не видела ни разу. Я предложила им показать мне сопроводительные письма, подтверждающие, что они направляли дело в прокуратуру. В деле нет ни одного сопроводительного письма! Но меня удивляет тот факт, что прокуратура, которая надзирает и в которую мы неоднократно обращались с жалобами, пересылает эти жалобы в следственный орган. И следственный орган отвечает потерпевшей, мол, и так сойдет! Это за гранью разумного!
После обращения к Бастрыкину был визит к Абрамяну. Я кричала там так, как будто я потерпевшая. Мне просто непонятно, как можно так относиться к матери этого парня, как можно так плюнуть на материнскую боль? Человека нет, рана на теле 15 сантиметров… А она (подозреваемая. – Прим. ред.) на третий день после убийства стала жить с одним кавалером, потом еще с одним – и возмездия никакого нет…
И последнее, что меня просто шокировало, – вспоминает адвокат. – Абрамян дал мценским следователям установку удовлетворить мою жалобу. Но поскольку следствие уже было окончено, и дело прекращено, и прошло больше года, они отменять постановление (о прекращении уголовного дела. – Прим. ред.) не имели права. Но они его отменили. Самостоятельно. В это время адвокат подозреваемой пошел обжаловать их постановление об отмене, и тогда они вышли в суд с ходатайством о разрешении производства следственных действий. На рассмотрение в суд руководитель следственного отдела, который подписал ходатайство, не пришел. Пришла следователь Коновалова. Судья спрашивает: есть ли отводы у сторон? Я говорю, есть, ваша честь. Прошу разрешения задать вопрос следователю. Спрашиваю: вы свое решение о прекращении уголовного дела считаете законным? Она отвечает: да, считаю законным. Надо объяснять, почему я ей отвод заявила? Она пришла поддерживать от лица руководителя ходатайство об отмене незаконного решения и тут же говорит, что оно законное. Судья с моими доводами согласился. Пришел в суд сам руководитель… И вот прошло уже девять месяцев – ничего не делается. Теперь у нас третий следователь…
Постановление отменили 12 июля. По 22 декабря не было ни одного следственного действия. Я просила назначить еще одну экспертизу, чтобы проверить, прав ли специалист Лобанов или не прав, чтобы расставить все точки над i. Просила вынести соответствующее постановление. 3 января я приехала к следователю, чтобы ознакомиться с постановлением. Оказалось, в постановлении нет тех вопросов, которые я просила поставить перед экспертом. В установочной части написано, что подозреваемая ровным счетом ничего не совершала, ни в чем не виновата, но им надо что-то проверить. По нашему ходатайству экспертизу должен был провести экспертный центр в Тамбове. Я была убеждена, что она будет честной. Но они нашли выход из ситуации, придумали, как ее не проводить: они назначили дополнительную, а не повторную экспертизу. И тамбовские эксперты написали письмо на трех листах о том, что следователи не вправе назначать дополнительную экспертизу, поскольку такая экспертиза назначается тем экспертам, которые проводили экспертизу ранее, но по новым вопросам. Хорошо, может быть, я как адвокат проглядела этот момент, но следователь, процессуально независимый, наделенный правами, но и обязанностями, он в данном случае что сделал? Превысил свои полномочия или злоупотребил ими? Я ему звоню, прошу связаться с этим экспертным органом и еще раз направить постановление, исправив все недостатки, которые он допустил. А он отвечает: а вы-то читали постановление, вы-то почему не увидели? Но это же не моя работа, я не следователь. Там моей подписи нет. Ну дайте мне это дело, я его расследую. А вы будете просто ходить и получать зарплату… В общем, две недели он обещает это сделать (направить постановление повторно. – Прим. ред.).
Заметим, тамбовские эксперты в своем ответе мценским следователям также указали на очевидные факты, которые почему-то упорно не хочет замечать орловское следственное начальство:
«В материалах уголовного дела имеется лишь одна, продемонстрированная на видеоносителе версия события – версия подозреваемой… При наличии только одной версии происшедшего события так называемая ситуационная экспертиза не может быть выполнена ввиду недостаточности данных для производства такого вида медико-криминалистических исследований… Эксперимент проводится на реальном месте событий или максимально приближенном к нему по документально зафиксированным параметрам обстановки помещения, то есть с использованием протокола осмотра места происшествия, с привлечением статистов, сходных по антропометрическим данным с участниками происшествия. Это следственное действие должно быть оформлено протоколом».
– Это эксперты пишут следователю! – возмущается адвокат.
Почему следователю об этом не пишут начальники из регионального управления СК – вот в чем вопрос. Впрочем, ответ на него мы нашли, изучая многостраничную переписку следователей разного ранга с адвокатом и мамой Алексея.
Приведем лишь один конкретный пример, который ярко свидетельствует об уровне орловского следствия – как в нижнем его звене, так и в верхнем. Процитируем выдержки из двух документов.
Вот, например, что пишет маме Алексея Лидии Семеновне после личного приема у руководителя СУ СК России по Орловской области заместитель руководителя следственного управления полковник Васильченко 22 апреля 2022 года:
«Расследованием уголовного дела установлено, что 21.06.2021 г. в период с 23 час. 00 мин. до 23 час. 59 мин. между ФИО 1 и ФИО 2, находившимися в состоянии алкогольного опьянения, в доме, расположенном по адресу: Орловская область, г. Мценск, ул. Ленина, д. ХХ, на почве личных неприязненных отношений произошел конфликт, в ходе которого ФИО 1 нанесла ФИО 2 телесные повреждения, от которых он скончался».
А теперь почитаем, что пишет Лидии Семеновне в ответ на ее ходатайство о приобщении к материалам дела заключения специалиста Лобанова и о его допросе следователь Коновалова 24 июня 2022 года, то есть через три месяца после письма Васильченко:
«В ходе предварительного расследования установлено, что 21.06. 2021 г. в период с 00 ч. 00 мин. до 1 ч. 40 мин., более точно время следственным органом не установлено, ФИО 1, будучи в состоянии алкогольного опьянения, находилась в помещении кухни дома по адресу Орловская области, г. Мценск, ул. Ленина, д. ХХ\2, совместно с ФИО 2, где в ходе словесного конфликта с ФИО 2 последний начал наносить удары своими руками по лицу и телу ФИО 1. На почве этого ФИО 1 решила умышленно причинить ФИО 2 тяжкий вред здоровью с применением предмета, используемого в качестве оружия, а именно ножа хозяйственно-бытового назначения, находящегося на кухонном столе…».
Первое, что обращает на себя внимание, – это расхождение во времени. Почти в сутки. Орловское начальство мценских следователей сообщает потерпевшей, что конфликт произошел поздним вечером 21 июня, незадолго до полуночи. А мценский следователь пишет, что все случилось в ночь с 20-го на 21-е (с полуночи до 1.40) – и это так и было. Получается, орловское начальство мценские подчиненные ввели в заблуждение? Далее: замруководителя СУ СК указывает, что оба – и Ольга, и Алексей – были пьяны. На самом деле это не так: экспертиза не нашла в крови Алексея ни капли алкоголя. И мценскому следователю Коноваловой это прекрасно известно, потому она и сообщает, что пьяна была только Ольга. Наконец, следователь Коновалова совершенно точно указывает, что Ольга решила умышленно причинить тяжкий вред здоровью Алексея, для чего воспользовалась ножом. Повторим, об этом она пишет 24 июня 2022 года. А 12 октября, 12 ноября, 12 декабря того же 2022 года и 12 января 2023 года та же самая следователь Коновалова раз за разом выносит постановления о прекращении уголовного дела за отсутствием состава преступления. То есть она не находит не то что умышленного причинения вреда здоровью, но даже превышения пределов необходимой обороны. Чудеса! Вопрос только, чем эти чудеса вызваны? Просто разгильдяйством, халатностью или чем похуже?
Лидия Семеновна, мама погибшего Алексея, считает, что в данном случае имеет место некая заинтересованность следователей в том, чтобы Ольга избежала ответственности. Об этом она сообщала прокурору Орловской области Алексею Тимошину в жалобе на действия следователя, которую подавала еще год назад.
Чем пахнет волокита?
Вот что писала прокурору потерпевшая:
«Предварительное расследование по делу проводится не наступательно, имеется явная волокита, очевидно, что орган предварительного расследования заинтересован в освобождении ФИО от уголовной ответственности и заслуженного наказания. По делу допрошены только свидетели, о которых заявляла ФИО, не являющиеся очевидцами, но при этом являющиеся лицами заинтересованными – друзьями ФИО… По моему мнению, следователи Мценского МСО мотивированы на освобождение ФИО от уголовной ответственности, так как часто находясь в состоянии алкогольного и иного опьянения, ФИО повсеместно рассказывает о том, какие взятки получили сотрудники правоохранительных органов за решение ее вопроса… Только по моему ходатайству следователем был истребован приговор на ФИО спустя год после трагедии (Ольгу приговорили к 2 с половиной годам условно по ст. 324 УК РФ, приговор был вынесен в Нижнем Новгороде в ноябре 2021 года. – Прим. ред.). О заинтересованности и коррупционности в МСО СУ СК РФ по г. Мценск свидетельствует и тот факт, что уголовное дело было прекращено, а незаконное решение следователя отменено только после того как я подала жалобу руководителю СУ СК России П.И. Юдину».
Мама погибшего Алексея также указывает, что следователь Коновалова (тогда дело еще вела она) явно демонстрирует свое нежелание собирать доказательства виновности Ольги.
«Мне больно это осознавать, – пишет Лидия Семеновна, – так как виновная в умышленном причинении смерти моему сыну до настоящего времени не привлечена к уголовной ответственности, а весь Мценский МСО защищает не интересы потерпевшего, а интересы преступницы…»
Позицию потерпевшей разделяет и ее представитель:
– Допустим, следователи полагают, что это дело не имеет никаких перспектив в суде, но ведь существует суд присяжных. Почему бы не прибегнуть к нему? – рассуждает адвокат. – Почему вы боитесь, что ее будет судить народ? А, может быть, народ скажет – невиновна. Почему вы не направляете дело в суд присяжных, если это была самооборона? Но вы же вообще это дело к суду не подпускаете. Это первое. Второе. Вы это дело не выпускаете из конкретного отдела. В связи с чем? Я могу делать только предположения, я не могу утверждать, но мне так воняет коррупцией, мне даже не пахнет, а воняет. У нас в следственный изолятор тянут за уши по экономическим преступлениям, а тут дама даже задержана не была на три часа.
Повторим: на момент убийства Ольга имела статус как минимум подозреваемой, а как максимум – обвиняемой по другому уголовному делу. Что, по мнению адвоката, давало мценским следователям основания для избрания в отношении нее меры пресечения.
– Не надо арестов, домашних арестов, но вы хотя бы ее как-то немножко ограничили в свободе, наложите запрет на определенные действия, пусть она после десяти не выходит из дома, пусть она не пользуется телефоном, – говорит адвокат, – пожалуйста, примените к ней такую меру пресечения как к человеку, который подвергается уголовному преследованию сразу двумя правоохранительными органами. Но она же ходила по питейным заведениям, вела себя безобразно. А маме же все докладывали – и она все время находится в жутком состоянии…
Маме Алексея действительно очень тяжело. Настолько, что она не может спокойно рассказывать о происходящем – все время плачет.
– На вопрос: «Олька, что ты наделала?» – она отвечала: «А я не виновата, что у него слабое сердце», – вспоминает Лидия Семеновна. – Она за три года даже не извинилась, не попросила прощения. А через два месяца после гибели сына пошла в суд делить со мной наследство…
В отличие от Катерины Измайловой, отправившейся на каторгу, современная леди Макбет Мценского уезда наслаждается жизнью: выкладывает в соцсетях рекламу своих услуг, хвастается букетами, шубами, гаджетами… У нее все хорошо. И потому история, которая произошла в Мценске в наши дни, куда более мрачная и страшная, чем та, о которой написал свою самую знаменитую повесть Николай Лесков. Потому что у Лескова зло все-таки оказалось наказано.
Федор Крюков
